За гранью приличий
Шрифт:
Боже, даже думать об этом было предательством, но Лекс не могла ей помочь. Не с этим.
Один человек мог, поэтому Ноэль подождала, пока Флэш уйдет, чтобы выполнить какое-то поручение, прежде чем постучать в дверь комнаты, которую он делил с Амирой.
Подавив зевок, миниатюрная брюнетка открыла дверь и жестом пригласила Ноэль войти.
— Я как раз хотела узнать, не хочешь ли ты заглянуть ко мне.
— Все знают? — Не так давно эта мысль заставила бы Ноэль смутиться, но сейчас она казалась… неизбежной.
Амира
— Секреты в таком месте? Нонсенс.
Ноэль подождала, пока Амира устроится поудобнее, затем со вздохом опустилась рядом с ней.
— Я пыталась думать самостоятельно, но до сих пор многого не понимаю. И обычно я просто спрашивала Лекс, но…
— Но если бы она понимала, они с Далласом не вцеплялись бы друг другу в глотки?
— Лекс многое понимает, — ответила Ноэль, борясь с чувством вины. — Но не думаю, что капитуляция — одна из таких вещей.
Амира махнула рукой.
— Э-э, ну это работает в обе стороны. Это не может быть на плечах одного человека. Давать и брать — вот в чем дело.
Ноэль указала на чернила, вьющиеся по горлу Амиры.
— Так вот как ты узнала? Взаимные уступки?
Казалось, она на мгновение задумалась.
— Нет, не совсем. Я едва понимала, что Флэш интересуется мной, и вдруг он попросил меня быть его женщиной. Все, что я знала, это то, что он сделает все возможное, чтобы это сработало. Я подумала, что если сделаю то же самое, все будет нормально.
Никакой ясности. Ноэль вздохнула и опустилась на диван.
— Я всегда хотела отдать Джасперу все. Единственное, что изменилось, это причина, по которой я боюсь.
— Так чего же ты боишься?
Даже признание в этом вызывало боль в груди.
— Он сделал мне больно.
— О, Ноэль. — Голос Амиры был полон сочувствия, но с оттенком иронии. — Он был придурком и совершил ошибку. Это случается.
Ее внутренности сжались, когда она подумала о Далласе, который давил на Лекс, пока она не дернулась и не поранила себя.
— Все время?
— Конечно, нет, — заверила ее Амира. — Но никто не может причинить тебе боль больше, чем тот, кого ты любишь. Так что, я думаю, ты должна спросить себя, стоит ли рисковать.
Ноэль потерла ладонью грудину, как будто это могло успокоить боль, которая осталась в сердце.
— Разве мы слабеем, когда прощаем их?
— Нет. Настоящее прощение чертовски трудно, и для этого нужно быть сильным. — Прищурившись, Амира наклонила голову. — Это не то же самое, что кланяться и выслушивать дерьмо от того, кто обращается с тобой как с дерьмом.
— У меня это хорошо получалось. Это все, в чем я когда-либо была хороша.
Мгновение она изучала Амиру, но ее взгляд был неумолимо притянут к чернилам, отметине на шее, которая говорила, что Амира принадлежит Флэшу, а Флэш принадлежал ей.
— Он хочет отметить меня, — прошептала Ноэль. — Он принес мне эту картину… что-то такое, что могло бы понадобиться Эйсу. Он сказал, что подождет, пока я решу.
— Окей. Чего хочешь ты?
— Я хочу его. Но я хочу быть уверена, что… — она замолчала и взяла Амиру за руку. — Есть же середина, верно? Между дерьмом и превращением в Лекс и Далласа?
Амира поколебалась, потом покачала головой.
— Не понимаю. Я не могу поместить эти две вещи в спектр, потому что я не вижу связи.
— То, как они спорят… — Ноэль прикусила губу и попыталась облечь в слова неуверенность. — Иногда, наблюдая за Лекс… она никогда не перестает отталкивать его. Это заставляет меня задуматься, не слаба ли я из-за того, что не хочу бороться все время.
— О, милая. Это просто Даллас и Лекс. Может, им станет лучше, когда они разберутся в своем дерьме, и, может, так будет всегда. — Амира пожала плечами. — Может, им это нравится, кто знает? Ты и Джаспер — не они.
Нет, не они. Лекс помогла вытащить Ноэль из оцепенения ее прежнего «я», но это не означало, что Ноэль должна была идти тем же путем. Даже Лекс, возможно, не захочет этого — в конце концов, это была только что обретенная свобода. Шанс для Ноэль решить, кем она хочет быть.
Это избавляло ее от беспокойства, но оставляло все ту же ноющую боль, которую она могла похоронить в словах, оправданиях и объяснениях… и никогда не заглушить.
Джаспер причинил ей боль. Из добрых ли намерений или по небрежности — не имело значения. Он сломал что-то хрупкое, и это подорвало ее доверие. Она не могла закрыть глаза и поверить, что он всегда будет знать, что ей нужно, что он всегда будет рядом, даст ей это, не задавая вопросов.
Но, возможно, это было неправильное доверие. Открытое, пассивное доверие, безрассудное и легко разрушаемое. Девушка, которую выбросили за ворота Эдема, слепо верила, потому что у нее не было другого выбора. Такое доверие значило не больше, чем еще одно «да» от того, кто никогда не говорил «нет».
На этот раз будет труднее. Она должна доверять Джасперу, зная, что он человек. Зная, что он может причинить ей боль, даже если не хотел этого. Она должна верить, что он сделает все, что в его силах, и загладит свою вину, когда этого будет недостаточно.
Ей придется довериться самой себе, чтобы сказать ему, когда ей понадобится что-то, чего он не сможет дать.
— Ты права, — прошептала она, сжимая руку Амиры. — Прощение — это тяжело. И страшно. Страшно, черт возьми. Но какова альтернатива?
— Быть без них, наверное.
— Да. — Амира опустила голову на спинку дивана и улыбнулась. — И это того не стоит.
Ноэль рассмеялась.
— Нет, они привлекательны. Даже когда сердиты. Может быть, особенно когда сердиты.
— Хм, так оно и есть.