За гранью снов
Шрифт:
Глаза сузились и потемнели, а губы сжались в тонкую ниточку.
На ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж, стояла она. Эта девка. Эта шлюха. Новая рабыня Штефана. Казалось, она не обращала внимания ни гостью своего хозяина, ни на него самого, но София была уверена, что эта невнимательность наигранная. Она всё видит и слышит, она прекрасно понимает, что происходит. И, похоже, она не прислушалась к ее совету не приближаться к Князю. Не послушалась!
София сжала руки в кулаки, хотела, ослепленная яростью и ревностью, метнуться в сторону Кароллы, вытиравшей с перил пыль, но остановилась. Разговаривать
Она должна уничтожить эту девку. Уничтожить руками самого Штефана! И она сделает это.
Холодная улыбка тронула губы, а глаза загорелись. Мысли, перебивая одна другую, неслись в голове.
Резко обернувшись, она последовала за Князем в его кабинет, не заметив, как Кара, едва она скрылась за стеной, подняла взгляд, провожая ее тревожными глазами.
София резко хлопнула дверью, когда входила в его кабинет. Не хотела, да и не следовало. Но не могла сдержаться. Слишком рассержена, слишком разгневана, слишком удручена сложившейся ситуацией, чтобы держать под контролем чувства. Хотя стоило бы, потому что отлично знала, что Штефан подобного не терпит. Всякого рода ревность вызывала в нем ярость. Она не желала напоказ выставлять свою ревность, это делало ее уязвимой, и к тому же... нужно было найти иной выход, как удержать Штефана около себя.
– Так как, - проговорила София глухо, двинувшись к мужчине, стоявшему у окна, - я смогу помочь тебе справиться с твоими проблемами?
– коснулась пальцами волос на его затылке, мягко провела рукой. Так, как ему нравилось. Желая почувствовать дрожь его тела. Но вместо этого услышала холодное:
– Вряд ли ты сможешь мне помочь.
Она сначала опешила, застыла, удивленная. А потом, потянувшись к нему, прижалась губами к его шее, скользнула языком вниз, прикусила кожу зубами, тут же зализав укус языком.
– А так?
– зашептала она ему на ухо, прикусывая мочку и обнимая мужчину со спины, поглаживая его грудь, спрятанную под черной шелковой рубашкой и желая потрогать его кожу тонкими пальчиками.
– Никак, - ответил Князь, выворачиваясь из ее рук и отходя к столу.
– Извини, у меня нет настроения.
Холодно, очень холодно и жестоко. Обида, смешанная с гневом, поднялась в Софии горячей волной, застилая глаза.
Отвергнутая женщина, - что может быть опаснее?
Отвергнутая женщина, строившая планы и не привыкшая проигрывать, - что может быть страшнее?
Взяв себя в руки, она едко усмехнулась и сделала медленный шаг в его сторону.
– Значит, вот как?
– вскинула подбородок.
– А можно узнать имя твоего настроения?
– София, - устало выговорил Штефан, не глядя на нее, - не начинай.
Его предупреждение, сказанное тихо, но твердо, она проигнорировала.
– Дай-ка, угадаю, - она сделала к нему еще один шаг, продолжая цинично кривиться.
– Наверное, Кара?
– София, - с тихой яростью предупредил ее Штефан вновь.
– А что такое, Штефан?
–
– Не хочешь слышать правду? А кто же тебе ее еще расскажет? Все боятся.
– А ты не боишься?
– пронзил он ее холодом серо-голубых глаз.
– А ты что-то сделаешь мне?
– вызывающе спросила она.
Он промолчал, в ответ лишь смерив ее взглядом, в котором плескалась растопленная ярость.
– А что же, Штефан, рабыне позволено бывать в твоей постели, а мне нет?
– продолжила София.
– Рабыне дозволено ублажать хозяина, а аристократке нужно ждать своей очереди?
– София, - ледяным тоном оборвал ее Штефан, - мне кажется, ты забываешься.
– Я?
– вскинула девушка светлые бровки. Голос ее дрожал от едва сдерживаемого гнева.
– А этой девке позволено больше, чем мне! Она, наверное, уже вольную от тебя получила?
– она не обратила внимания на то, как сжались его кулаки.
– И в чем ее секрет, а, Штефан? Член сосет лучше, или что?!
Кэйвано молчал, плотно сжав губы. Но его поза, лицо мрачнее тучи, сверкающие глаза и плотно сжатые губы, явно говорили о том, что он едва себя сдерживает. И София поняла, что зерно из ее слов падает на благодатную почву. Он воспримет всё именно так, как должен принять. Как она ожидает.
– Взяла тебя в обороты, Штефан?
– усмехнулась София, горько усмехнувшись.
– Что, правда?
Тот пронзил ее ледяным взглядом. Спокойный, равнодушный, безупречно безразличный. Казалось...
– Никто мне не указ, София, - отрезал Штефан.
– И ты прекрасно это знаешь.
– Я уже начинаю сомневаться в этом. Ты променял меня на какую-то шлюшку, это уже о многом говорит!
– Что бесит тебя больше, София, в твоих предположениях?
– сощурился Князь.
– То, что это рабыня, или то, что она заняла твое место?
Его слова ее задели, больно ранили, даже оставили след, но она не поперхнулась ими, выдержав удар.
– Мое место?
– она рассмеялась, злостно, цинично, и ее звонкий голос раскатистым эхом отозвался в потолке.
– Но, Штефан, мое место свободно. Когда ты наиграешься и поймешь это, еще попросишь у меня прощения, - она уверенно подошла к нему и заглянула ему в глаза.
– Только, пожалуйста, не заиграйся.
Он молчал, стиснув зубы так, что на скулах заходили желваки.
– Помни о том, кто ты, и что ты делаешь, - сказала София и сделала шаг назад. Продолжила играть с ним на его же нервах. Знала, куда бить и как больнее всего это делать.
– Подумать только, рабыня? – смех превратился в оглушительный хохот. – Что, обычная рабыня укротила и твой гнев тоже? – прямой взгляд глаза в глаза, но истинная аристократка не дрогнула и не согнулась под напором ярости, что блеснула в серо-голубых глазах Князя.
– Никогда бы не подумала о тебе такого, - проронила она. Подошла к Штефану вновь и прошептала: - Грозный тигр стал котенком в умелых руках рабыни? – коснулась губами его уха, но на лице Кэйвано не дрогнул ни один мускул.
– Шлюха укротила сластолюбца? Вот уж новость! Для первых полос газет, - и, цинично усмехнувшись уголками губ, отстранилась, очень медленно, вальяжно, встретилась глазами с яростью демонского взгляда и процедила: - А что дальше, Штефан? Пустишь ее не только в свою постель, но и в свою жизнь?