За гранью
Шрифт:
– Понятно, - детектив невозмутимо подвел итог моему патетическому выступлению. – Хорошо, допустим, всё так и было.
– Всё так и было.
Мне вдруг стало зверски обидно. Потому что… За что?! Вот действительно – за чтo?
Это ийом Кан может сомневаться, а я точно знаю, что всё было так, как я гoворю.
От меня действительно утаили жизненно важную информацию. И мне бы, наверное, надо было оскорбиться. Рассвирепеть. И я, вполне возможно, еще рассвирепею и оскорблюсь.
Но сейчас я испытывала горькую, почти
Что я им, Экеою и Лисовцу, сделала?
Детектив проигнорировал мою ремарку.
– Как могла на этом документе появиться ваша подпись?
– Никак не могла. Понимаете, детектив… Происхождение, о отором мне так любили напоминать на щитовой, накладывает обязательства. Даже если забыть о том, что у меня в собственности имущества на солидные суммы и доля в семейных доходах, моя подпись – сама по себе достаточно ценный актив. Привычка разбрасываться ею не глядя может очень дорого обойтись не только мне, но и моей семье. Так что я всегда читаю документы, которые заверяю. Это поддела.
Я решительно отодвинула документ.
– Мистер Дорн.
Пояснений не потребовалось. Суть моего пожелания была ясна адвокату и так.
– Наша сторона будет требовать проведения графологической экспертизы на основании…
Я не вслушивалась в перечисление оснований, которые юрист сыпал горохом.
Всё это ни разу не было похоже на спонтанный шаг. Подделанная инструкция, отсутствие на первом прыжке посторонних…
Я думала, что лаборантов и техников разогнали, чтобы не мешать мне на моем первом в жизни прыжке в качестве специалиста портальной станции, а оказалось – чтобы не мешали им.
И что прыжок должен был стать первым и последним.
Не-е-ет, ребята, так не пойдет.
Я еще вас всех в землю закопаю – кого-то фигурально, а кого-то и буквально. За покушение на представителя древней магической аристократии огребают так, что мало не кажется.
Не волнуйтесь.
Никто не уйдет обиженным.
Из переговорной меня выудила сестра Гросс, оторвав от составления разного рода кляуз. Занятию этому я предавалась после отбытия детектива Кана, а компанию мне составлял семейный адвокат. Удовольствие от процесса я получала, признаться, немалое.
Не подумайте, что я мстительная, но…
Я мстительная.
Времени это заняло немало – некоторые вещи, которые пишет аристократ, он должен писать непремено своей рукой.
Например – обращение в Комиссию по Наследию древних родов.
Нет, отпечатанное на принтере заявление тоже рассмотрят, но это неприлично.
Другие инстанции, которые я планировала осчастливить своим вниманием, были не столь придирчивы,и потому мистеру Дорну тоже хватило работы.
Мы усердно трудились, когда в переговорную постучала приставленная ко мне ответственная сестра, в равной мере решительная и возмущенная.
– Мисс еррерс, вас запретили беспокоить, пока здесь детектив Кан, но он уже ушел, а вы уже пропустили два приема пищи и назначенные на послеобеденное время процедуры. Ваш организм ослаблен, вам показан щадящий режим питания…
– И беспощадный режим обследования, - вздохнула я.
Медсестра сделала вид, что это не так и я преувеличиваю, и теперь конвоировала меня по коридору в направлении палаты.
Я бы предпочла сразу перейти к процедурам, но «нет-нет, что вы, ваше здоровье подорвано, ваш организм требует бережного обращения, вы не в коем случае не должны нарушать режим питания!».
Из чего я сделала вывод, что, проведенные натощак, предстоящие исследования дадут недостоверный результат.
Время близилось к двум часам дня.
Я шагала по коридору, сжимала телефон,и делала вид, что у меня всё хорошо.
А между тем, Ив мне ни разу не позвонил.
Выйдя из переговорной, я сразу проверила находящийся в беззвучном режиме телефон – ни одного пропущенного от Маккоя. Ни единого сообщения.
Ничего.
Я пообедала в палате и около часа прoвела в лаборатории, внося свою лепту в изучение мира Ай-6-Джет, заставляя себя не отвлекаться на поминутную проверку телефона, и только покинув целителей, разблокировала экран.
Пара сообщений, пропущенный с неизвестного номера, от Ива – ничего.
Отловила под кабинетом куратора группы, который занимался нашим карантином,и попыталась выжать из него когда нас отпустят на свободу. Дик Свенсон минут двадцать юлил и извивался, как уж, в которого тычут вилами, а потом сбежал,так и назначив конкретных сроков.
От Маккоя по–прежнему не было никаких известий.
Я сцепила в зубы и вернулась в палату.
В конце концов, у меня и без Ива найдется, о чем побеспокоиться.
Первое межмировое путешествие и помимо целителей много кого волновало, и меня ожидало составление отчета в свободной форме, а также заполнение уникальных, специально ради моего подвига разработанных опросников.
Да, именно так мне и сказал чрезмерно воодушевленный тип, когда выдавал задание – ради вашего, мисс Феррерс, подвига!
Я вернулась в палату, запустила терпеливо дожидавшийся внимания ноутбук, предоставленный карантинной службой, загрузила пришедшие на электронку бланки отчетов и опросники.
В голове медленно зрела нехорошая мыслишка, что меня, кажется, бросили.
Я старательно ее блокировала, но она то маячила на заднем плане, то всплывала поверх остальных, важных, умных и одобренных. И вела за собой целую вереницу подружек – мыслей о том, чтo мы с Ивом, вообще-то, друг другу ничего не обещали.
Что там у него и выбора не было, крутить со мной любовь или нет – после неудачного прыжка я пребывала в упадочном раcположении духа,и Маккою, хочешь не хочешь, а нужно было поддерживать во мне бодрость.