За гранью

Крефельд Микаэль Катц

– Что… Что это ты в меня вводишь?

– Раствор морфина, сто пятьдесят миллиграмм.

– Не обижай меня, пожалуйста, – сказала она вяло. – Я ублажу тебя, как еще никто не ублажал.

Мужчина кивнул:

– Вот и хорошо, что ты наконец стала сотрудничать, так-то гораздо лучше. Я уверен, это способствует процессу.

– Процессу! – хихикнула она.

Он набрал новую комбинацию цифр и нажал следующую зеленую кнопку.

– Очень сожалею, но сейчас, вероятно, будут не самые приятные ощущения.

– Я ко всякому привычная, – ответила девушка, взглянув на него сонными глазами. – Что ты теперь мне вводишь?

– Раствор из формалина, соляной кислоты и цинка…

– Чего-чего?

Раствор побежал по резиновой трубке. Когда

он попал в кровь девушки, ее тело задергалось в резких судорогах, и она закричала от боли. Она начала вырываться, и толстые кожаные ремни глубоко врезались ей в тело. На губах у нее выступила пена, глаза налились кровью.

– Потерпи. Это естественная часть процесса, – сказал он, наблюдая за ее лицом. – Скоро все будет позади…

Он стал следить по часам. Девушка выкрикивала что-то нечленораздельное, тело ее дыбом вставало на топчане, корчась в судорогах. Ремни, которыми она была привязана, громко скрипели, но выдержали напряжение. Ровно через сорок три секунды она безжизненно вытянулась. Мужчина нажал последнюю зеленую кнопку и склонился над трупом. Он бережно засунул ей в рот наполовину прокушенный язык и закрыл остекленевшие глаза. Когда желтоватая жидкость проникла ей в кровь, на щеках заиграл румянец. Девушка вдруг сделалась точно живая, как будто он ее воскресил. Мужчина нежно погладил ее по головке, любуясь на свое творение.

– Наконец-то, – произнес он растроганно.

И в тот же миг подобие жизни на лице жертвы сменилось безобразной желтизной, которая все явственнее разливалась по коже. Мужчина убрал ладонь с ее головы и снова бросился к аппарату. Проверив цифры на дисплее, он чуть ли не со слезами в голосе воскликнул:

– Этого не может быть… Что же это такое… – восклицал он, чуть не плача.

Бросив взгляд на тело, которое в тусклом свете уже производило впечатление мумифицированного, он понуро пошел к прикрепленному на потолке подъемному устройству и подтянул его к топчану. Развязав ремни, которые держали девушку, и продев петлю у нее под мышками, он прицепил ее к талии, затем потянул за цепь и стал поднимать тело, пока оно не повисло в тридцати-сорока сантиметрах от пола. Поднатужившись, он перетащил ее в другой конец подвала, где стояла старая цинковая ванна. Оставив труп над ванной, он снял с вешалки старый кожаный передник и повязал его на себя. Открыв деревянный ящичек с инструментами, достал из него свой скальпель фирмы «Хавалон» с изображением барана на деревянной ручке и сменил лезвие на новое двадцатишестимиллиметровое, затем со вздохом обозрел висящий над ванной труп. После неудачно окончившегося эксперимента ему предстояла большая работа. Сделав тонкий надрез в левой части темени, он начал медленно снимать кожу с лица.

* * *

Неделю спустя тот же мужчина, стоя в полутемном подвале за рабочим столом, трудился над установленной на столе деталью. Это была вырезанная из пенопласта левая рука, которую он полировал наждачной бумагой стосорокового номера, неспешными движениями равномерно проводя ею вдоль пенопластовой поверхности. Замерив штангенциркулем верхнюю часть плечевого сустава, он заглянул в записную книжку, в которую были занесены все размеры, и убедился, что мерки соответствуют образцу. Убрав с помощью наждачной бумаги еще миллиметр толщины, он удовлетворенно вынул руку из тисков. Отойдя от стола, он подошел к выполненному в полный рост манекену, стоящему возле одного из стеллажей. Пенопластовый манекен был составлен из нескольких скрепленных между собой частей и походил на увеличенную фигурку кукольного театра. Только лицо манекена было выполнено с особой тщательностью, и в нем сохранялось детальное сходство с убитой девушкой. Повозившись минут двадцать, хозяин приладил левую руку манекена на место и вернулся к большой цинковой ванне, стоявшей на полу рядом с рабочим столом. В ванне мокли куски снятой кожи. Первоначально он хотел снять кожу одним куском, но этого не получилось, и пришлось разделить ее на шесть частей. Вообще, это не играло никакой

роли, так как он все равно собирался покрыть ее белой краской, которая маскировала бы швы. Он нагнулся, вынул один кусок из раствора и пошел с мокрой кожей к манекену. Осторожно он примерил кожу к спине, она легла свободно, как пальто. Только высыхая, кожа начнет сжиматься и в конце концов плотно обтянет основу. Он полюбовался на свое неоконченное произведение: девушка будет выглядеть красивее и величественнее, чем когда-либо при жизни. Однако совершенной она не станет. То, что сейчас получалось, было приблизительным решением, любительской попыткой скрыть недостающее мастерство. Он прекрасно осознавал несовершенство своей работы, и ему было стыдно. Но однажды у него все получится, и он создаст шедевр! К счастью, в его списке числилось несколько кандидаток. В этом отношении в Стокгольме их хватает с избытком. Бездомных девчонок из Восточной Европы. И он поклялся себе, что уж в следующий раз не допустит никаких оплошностей.

31

Канун Нового года, 2010 год

Ночное небо осветилось фейерверком, весь город праздновал Новый год. Каскады золотых, серебряных, синих, зеленых и красных огней дождем рассыпались над крышами, еле проступавшими в дыму, который заволакивал небо. Пушечные залпы отдавали в Нурмальме таким грохотом, что от него каждый раз вздрагивали проститутки и их клиенты. На Мальмскильнадсгатан машины текли мимо девушек плавным потоком, многие не переставая при этом гудели. Молодые парни в автомобилях отмечали праздник по-своему, выкрикивая в открытые окна обращенные к девушкам ругательства, подзуживая друг дружку, а то и показывая в окно голый зад. Девушки не оставались в долгу, отвечая плевками, выкриками и соответствующими жестами.

Маша высадилась из красного «ауди».

– С Новым годом! – крикнул ей вслед водитель.

– И тебя тоже, – ответила она, захлопывая дверцу.

Она подошла к Изе, стоявшей на тротуаре с другими девушками.

– Ну как? Стоила овчинка выделки? – спросила Иза.

– Четыреста. Чертов жадюга, конечно, торговался, чтобы без резинки. В честь Нового года. – Она пожала плечами. – Ну скажи на милость, разве это повод?

– И ты послушала?

– Послушала? Что я, совсем дурочка, что ли? – Она достала из кармана пакетик с белым порошком.

– Никак у него стащила? – кивнула на заначку Иза.

– Йес! – подтвердила Маша, открывая пакетик.

– Что это у вас? – спросила из-за ее плеча Лулу.

Маша покачала головой:

– Лулу, раз это похоже на кокаин…

– Так это и есть кокаин, – закончила за нее Иза. – Угостишь?

Они поделили кокаин, высыпав его на зеркальце, которое подставила Лулу, и втянули все четыре грамма через свернутую в трубочку пятидесятикроновую купюру.

Иза осклабилась и вытащила из наплечной сумки наполовину полную бутылку водки «Смирнофф». Она пустила водку по кругу.

– Храбрый поступок с твоей стороны – пойти к Славросу! Хотя ты и сделала это ради негритоски, все равно – мое почтение! Случалось, что он избивал людей до потери сознания только за то, что они вмешивались в куда менее важные дела.

– Плевать на Славроса! – сказала Маша и приложилась к бутылке.

Столпившиеся рядом девушки нервно захихикали, словно Славрос мог их слышать из своего кабинета на задах «Кей-клуба».

– А где Табита? – спросила Маша, оглядевшись и не обнаружив девочки.

– Там, у железной дороги, с клиентом, – ответила Лулу.

– Надеюсь, не с тем мужиком в «мерседесе»?

– Это с каким?

– Ну, с тем самым фриком на черном «мерседесе», который все время тут ошивается. С тем, насчет которого я вас всех предостерегала! – Последние слова она взволнованно выкрикнула.

– Да они все как один – фрики, все ошиваются… – Иза потянулась за бутылкой.

– Этот не такой, как все. Он… – Машин взгляд стал беспокойным, в горле пересохло, она почувствовала, что кокаиновый туман уже выветривается из головы. – Он – дьявол.