За грибами в Лондон (сборник)
Шрифт:
– Ноу! – отрубил вдруг шофер и вернул мне бумажку.
– Как это – «ноу»?
Я был потрясен. Элизабет же сказала нам, что нас довезут. Но не сказала, правда, куда. Голышев взял из моих рук листочек.
– Это чей адрес?
– Ефимова. Он мне написал, что можно к нему.
– Нью-Джерси! Это даже не Нью-Йорк. Другой штат. Далековато. Две речки переезжать. Для Нью-Йорка в этот час – нереально. Увязнем надолго.
– Как-то странно: любимого друга обнять здесь, выходит, проблематично?
– Еще как! Другого адреса, попроще,
Хорошо, что у меня было много друзей в Питере, оказавшихся теперь здесь! Другого друга достал. У меня, как у шулера, полная колода друзей!
– А! Вот это более-менее реально: Квинс! – одобрил Голышев.
Дал мою бумажку водителю – и он буркнул:
– Йес.
Поехали. Пока напоминает больше нашу улицу Мориса Тореза, «точечные дома». Громыхает метро, вылезшее наверх. Но такое и у нас есть! Похоже, так я и не увижу настоящий Нью-Йорк с его небоскребами – как герою повести «Москва – Петушки», несмотря на все его старания, так и не удалось увидеть Кремль.
– А вот это дом Довлатова! – показывает Голышев на дом вдалеке.
Стандартная новостройка – хотя уже и не новая. Вот где прошла его бурная американская жизнь!
– А на кладбище нельзя заглянуть? – вырвалось у меня.
– Знаешь, – сказал Голышев уже с досадой, – тут не «заглядывают!» Тут едут. Причем с большими проблемами. Сиди и не рыпайся. Не сбивай!
И вот еще точечный дом, и мы вдруг останавливаемся.
– Ну, давай! – говорит Голышев. – Твой дом! А меня Иосиф где-то в Бруклине поселил – надо доехать.
– Пока! – Я выхожу.
«Пока» тут скорее звучит как «прощай».
– Там, наверное, «доормен»… – высунувшись, говорит Голышев. – Ну как бы вахтер. Сможешь объясниться?
– Офф коуз!
И я остаюсь один. Поднимаю голову. Та же «не новая новостройка»! Никакого дормена нет. Но и лифт почему-то не спускается. Какой-то ключ, наверное, надо вставлять? За границей всегда что-то надо знать, чего ты не знаешь! Есть ощущение нереальности, «того света». Чистая лестница, с цветами на площадках, кажется уже раем: можно и пешком.
Открывает Вика.
– О! Я слышала, что ты здесь, гуляешь с Иосифом, но уж никак не чаяла, что появишься!
– Ну как же! – восклицаю я.
Не говорить же, как было дело! Темновато и тесновато, по сравнению с их квартирой на Петроградской.
– А Михаил где?
– На работе, где же еще, – говорит хмуро.
Растопим лед!
– О! – грохаю бутылкой об стол. Таких бутылок с зажигательной смесью несколько у меня!
Но разговор не зажигается.
– Удостоился, значит? – говорит Вика.
– Чего?
– Великого нашего лицезреть.
– Да он нормальный! – восклицаю я.
– Ну да! – усмехается Вика. – Дома у него теперь знаешь как? Во главе стола сидит он, рядом – предыдущие лауреаты Нобелевской, за ними – будущие лауреаты. Дальше – лауреаты других премий, а нас, грешных, в самом конце, если место найдется!
– Да мы валялись с ним на траве!
– Надо было тебе скосить ту траву и засушить! Потом выгодно продашь.
Пора кончать эту мороку.
– Ну, за встречу! Давай.
– Милая русская привычка – пить с утра! – усмехается Вика. Меня, честно скажу, больше интересовала закуска. – Может быть, как у вас говорят, «руки помоешь»? – предлагает она.
– Я вообще мытьем рук не увлекаюсь… Но ладно!
С некоторым усилием все же встаю. Здесь все «на преодолении». Другой мир. Вода в унитазе стоит «на самом высоком уровне», почти у самого его края – крайне непривычно, даже неловко! Душ торчит из стены твердой палкой, два раза жахнулся башкой, пока мылся.
Вика встречает меня криком, когда выхожу:
– Валера! Ты что, с ума, сошел? Закрой сейчас же окно! Негр по пожарной лестнице взлетит, схватит твою сумку, ты и не увидишь его!
Вешаю тяжелую сумку себе на шею. Вика тут улыбается:
– Ну ладно уж, сними!
Чуть выпиваем.
Потом я открываю тетрадь с записями. Отсюда мы и начнем захватывать Нью-Йорк!
– Кстати, звонки тут платные, – вскользь замечает Вика. – Какая-то очень сложная система, я еще не освоила!
– Но можно хоть Ефимову позвонить?
– А-а-а! Так это ты к нему ехал?
– Ну почему?! Сперва к вам! А дальше уж…
– Ну давай.
Как-то по-сложному набирает номер. «Только недолго!» – это она не говорит, но я уже чувствую.
– Валера, это ты? – кричит в трубке Марина. – Игоря нет! Ты где?
Наши – или так мне показалось – от непривычки разговаривают по телефону тут с некоторым напряжением, почти кричат… словно пытаются докричаться «через две речки».
– Привет, любимая!
Может, зря я так говорю при Вике? Но я со всеми так говорю.
– Ты что? Не смог доехать? – кричит в трубке Марина. – У Беломлинских? Ладно. Когда Игорь приедет, позвонит Мише. Ты тут все равно ни черта не поймешь – поэтому не объясняю! – Она смеется. – Ну ладно! Долго не могу говорить!
Помню, как уютно и обстоятельно мы обустраивались в кресле перед телефоном, готовясь к долгой беседе!
– Пока!
Рассматриваю свои записи, планы «захвата Нью-Йорка».
– Хорошая у тебя записнуха, Валера! – усмехается Вика. – Но у Довлатова она была больше раз в шесть. Амбарная книга! И там буквально по минутам было расписано – куда поехать, кому позвонить, даже как разговаривать: «застенчиво», «туповато», «высокомерно». Скажу тебе, ты его вообще не знал. Он и там так же притворялся недотепой, как и здесь. А на самом деле! У меня была уже четкая договоренность – работать на радиостанции «Свобода», вдруг на моем месте – Довлатов. И звонит мне, и представляет это событие как цепь нелепых случайностей! Ну просто «сам не понимает как». Но я не стала играть в эту игру, в которую он всех завлекал. «Ты хитрый армяшка!» – так и сказала ему, хотя и сама наполовину армянка.