За красными ставнями
Шрифт:
— Верно, — нахмурился полковник. — И вы могли бы напомнить мисс Холмс, что как раз перед этим…
— Да, — кивнул Г. М., с усмешкой глядя на Морин. — Как раз перед этим полковник заметил, говоря о Железном Сундуке: «Конечно, все читали о нем в газетах». Я велел вам записать это, так как это было очень важно. А вы сердито посмотрели на меня…
— Вовсе нет! Я только подумала…
— Ладно, — прервал Г. М. с миной оскорбленного достоинства. — Но это действительно было важно. Потому что, как я постоянно подчеркиваю, все дело заключалось в сундуке. Когда люди устремились на улицу, они, как и полицейский, искали железный сундук. Тот, кто несет его, рассуждали они, должен быть преступником, так как он не мог от него избавиться, выбросив за ограду или спрятав. Но, как я сказал вам, Бентли было достаточно шагнуть за дерево и спрятать плоский кусок картона. Потом он смешался с толпой, но в руках у него ничего не было, и никто не обратил на него внимания. Вот вам простой секрет «исчезновений» в этом деле. Поняли, девочка моя?
Морин кивнули:
— Да, но…
— Помолчите, и вы все узнаете. Сразу после этого, когда полковник начал рассказывать мне о происшествии в Париже, мы услышали, как очень старый автомобиль, тарахтя, поднимается по дороге. В гараже мотор заглох окончательно. Но в машине сидел высокий молодой парень с широкими плечами, в конической соломенной шляпе и именно таком сером плаще, о котором я думал!
— Я говорила об этом плаще бедному Хуану на следующее утро, — сказала Морин.
— И малютка Пола отметила, как нелепо выглядит этот плащ, когда плакала у меня на плече после схватки Бентли с Колльером. Но это не важно. Мы говорим о прибытии Бентли в испорченной машине.
Малютка уже удалилась. Но, как вы помните, я настоял, чтобы Бентли сел и выслушал всю информацию о Железном Сундуке. Иногда я мимоходом задавал ему вопросы о нем и о его прошлом. Никто из вас двоих этого не помнит, так как Бентли не старался что-либо скрыть. Но я уверен, что он не раз говорил о своем прошлом с женой.
Отец хотел сделать из него инженера-электрика, и Билл не возражал, думая, что это означает только возню с разными механическими устройствами, а такие занятия были ему по душе. Он быстро научился пользоваться электродрелью, но потом понял, что профессия предполагает куда больше обязанностей, чем ему казалось, бросил ее и занялся живописью. Человеческие фигуры у него не получались, зато натюрморты выходили первоклассно. Билл мог изготовить и раскрасить «железный» сундук без всякого труда. Наконец, он много путешествовал, и его базой должен был являться Лиссабон.
Полковник Дюрок поднялся, отвесил церемонный поклон и снова сел.
— Заметьте, мисс Холмс, — сказал он, — что этот старый coquin [119] разгадал вашу тайну не за сорок восемь часов, а за сорок восемь минут.
— Нет-нет! — запротестовал Г. М., который был настолько серьезен, что даже не обрадовался комплименту. — Это было всего лишь легкое указание. Когда мы сидели на балконе с Бентли, я продолжал наблюдать за ним. Он был добродушным и легкомысленным, даже казался медлительным, однако его ум действовал быстро, как молния. Во время боксерского матча он продемонстрировал, что его мозг и тело могут функционировать синхронно, а движения производятся с такой скоростью, что рябит в глазах.
119
Плут (фр.).
Тем временем вы, полковник, продолжали описывать карьеру Железного Сундука. Вначале я кое-как переваривал вашу версию о нем как о злобном убийце, который бьет кого попало, даже если не намерен убить. Но что рассказал полковник? Во время двенадцати ограблений Железного Сундука видели, а по крайней мере в девяти случаях люди бежали к нему. Девять раз! Более того, он неоднократно открывал огонь — разумеется, с целью не дать никому притронуться к сундуку. Но при такой пальбе даже самый паршивый стрелок перебил бы с близкого расстояния несколько человек. Однако никто даже не был ранен, за исключением толстой испанки, которая случайно подвернулась под пулю, и брюссельского полицейского. Мне пришлось пересмотреть свою оценку событий. Такой дождь пуль, пролетающих мимо цели, выглядел просто невероятно. Очевидно, Железный Сундук был метким стрелком, но так боялся кого-то ранить, что намеренно стрелял мимо, даже будучи в опасности. Позднее тем же вечером я узнал, что Билл Бентли — лучший стрелок из пистолета в Танжере.
Той же ночью, — продолжал Г. М., — начало вырисовываться первое подлинное доказательство. Бентли и Колльер были партнерами, и Бентли, хотя не без тревоги, позволил Колльеру попробовать самостоятельно ограбить фирму Бернштейна. Но…
— Пожалуйста! — воскликнула Морин. — Я должна задать вопрос, иначе я лопну!
Поскольку Г. М. устремил на нее свирепый взгляд, Морин пришлось призвать на помощь всю свою женственность, и лед растаял.
— Я могу понять, — сказала Морин, в подражание Поле откинувшись назад и положив ногу на ногу, — как Билл умудрялся рыскать по всей Западной Европе — в Амстердаме, Брюсселе, Париже, Риме, Мадриде, Лиссабоне, — но не дальше, так как у него не было времени и была консульская миссия в других местах. Отсюда он мог уезжать только с собственным паспортом, так как все его знали…
— Неплохо, девочка моя! — одобрил Г. М. — Но что он делал, прибывая в Лиссабон?
— Забирал там свое снаряжение взломщика и картонный сундук! — быстро ответила Морин. — Конечно, он прятал их в Лиссабоне, так как именно оттуда отправлялся на каждое дело — конечно, с фальшивым паспортом. — Внезапно ее лицо вытянулось. — Но где он доставал фальшивый паспорт?
— У доброго старого Али, — сказал Г. М., глядя на нее как школьный учитель на любимую ученицу. — Полковник слышал, как я рассказывал, что мой первый вопрос к Али во время нашей беседы был, может ли он достать фальшивый паспорт… Конечно, Бентли никогда не встречался ни с Али, ни с кем-либо из его шайки. Бентли делал это через Колльера. Он передавал фотографию в парике и с усами щеткой. Конечно, паспорт требовался английский, а профессия в нем обозначалась как…
— Слесарь! — воскликнула Морин. — Как один раз проделал Колльер. С помощью этого Железный Сундук мог объяснить таможенникам наличие у него инструментов для взлома и электродрели. Сундук, который казался самой сложной проблемой, в действительности был самой легкой. Он мог завернуть его в плоском виде в бумагу и положить на дно чемодана, прибив сверху к раме свою картину на тот случай, если таможенный инспектор потребует развернуть пакет!
До этого момента Г. М. благодушно выслушивал то, как воображение Морин подтверждало сведения, сообщенные ему Биллом Бентли, прежде чем Билл и Пола отбыли специальным авиарейсом. Теперь же его лицо приняло недовольное выражение. Догадки Морин были основаны отчасти на фактах, но отчасти и на полученной информации. А анализировать и делать выводы должен был старый маэстро.
— Эй! — строго произнес он.
— Я только подумала… да, сэр Генри?
— Вы сказали, что хотите задать вопрос, но вместо этого вещаете, как Кассандра. [120] Задавайте ваш вопрос, а я продолжу эту историю.
— Боюсь, вопросов будет два.
— Выкладывайте!
— Правда, что Билл Бентли оставлял всю экипировку Железного Сундука — камуфляж, паспорт, инструменты, картонный сундук и прочее — где-то в Лиссабоне и никогда не привозил их в Танжер?
— Правда. Здесь его слишком хорошо знали, и это было слишком опасно. Что, если бы кто-нибудь заметил подозрительного вида вещи в британском консульстве или в номере отеля — например, его жена? Нет, сюда он никогда ничего не привозил.
120
Кассандра — в греческой мифологии дочь троянского царя Приама, получившая от бога Аполлона пророческий дар.
— Тогда, — продолжала Морин, чье лицо побелело от напряжения, — Колльер должен был пронести через здешнюю таможню хотя бы снаряжение взломщика и картонный сундук. Но ведь это был не обычный таможенный досмотр. Полковник Дюрок, французские таможенники и танжерская полиция измеряли, взвешивали и открывали абсолютно все. Вот мой второй вопрос. Каким образом Колльер пронес эти вещи через таможню, не будучи пойманным?
— Колльер не проносил их, — деревянным голосом ответил Г. М.
— Но кто-то должен был их пронести. Кто же?