За поворотом времени, или Магия сердца
Шрифт:
Злот отбросил незрелый плод подальше в кусты, затем растер ладони и, испуская из рук едва различимый глазом светло–розовый свет, как прожектором, обвел магическими лучами все пространство под яблоней. Катерина только изумлялась происходящим чудесам. Лежащие в траве яблоки увеличились в своих размерах раза в два, в два с половиной, а их кожура приобрела приятный розовый оттенок.
— Вот это больше похоже на спелые фрукты, — довольно протянул Злот. Он поднял с травы крупное яблоко и, предусмотрительно обтерев, подал его женщине. — Госпожа Екатерина, прошу, угощайтесь.
— Вы ускорили их рост и созревание?
— Да. Георгина, конечно, кричать будет. Но что поделаешь? Праздник урожая нужно отмечать урожаем. Я так считаю. А в чем дело, госпожа Екатерина? Вы так на меня смотрите. Вы не умеете ускорять рост растений?
— Почему же? — молодая женщина вовремя сообразила, что она изображает волшебницу. И так откровенно удивляться чужим чудесам, наверно, не очень соответствует статусу Магистра. — У нас в теплицах тоже ускоряют рост огурцов или других овощей. Просто я сама этим не занимаюсь. Предпочитаю есть натуральные продукты.
— Вы совсем как моя сестра. Георгина тоже в своей теплице над каждым помидором трясется… Эй, парень! А ты долго еще собираешься там, на дереве, сидеть? Урожай уже весь на земле. Спускайся и поднимай, пока моя сестра это безобразие не увидела! Слышишь меня?
— Слышу. Я застрял! — жалобно пропищал парнишка.
Злот только страдальчески вздохнул:
— И за что любить вас, крестьян, вот скажи, а? На вас же никаких магических сил не хватит!
Магистр подлетел вертикально под крону яблони, помог ребенку освободиться от ветвей дерева и аккуратно опустил его вниз на траву.
— И чтобы никаких огрызков на клумбах с цветами! Это приказ.
— Да, мой господин и Повелитель. Спасибо, мой господин! — испуганно пролепетал мальчуган.
— Что ж, госпожа Екатерина, — Злот решил продолжить экскурсию по парку. — Думаю, мы можем идти дальше. Эти деревенские хитрецы, что подглядывают за нами сейчас из–за всех щелей, вряд ли осмелятся подойти к яблокам, пока мы здесь стоим. Не будем портить им праздник. Пусть наедятся. Пойдемте.
Катерина, вертя в руках волшебное яблоко, отправилась дальше по дорожке. Сердитый и могущественный Правитель сегодня предстал перед ней совсем в ином качестве. И это было так странно. Ардалион — закрытая от всего постороннего земля, мир, полный солнечного света и сказочного волшебства, — он уже не казался ей таким чужим и неприветливым. Может, и Екатерине, простой учительнице из небольшого российского города, найдется здесь место? Они также с Родионом могут разбить свой садик, выращивать яблони, воспитывать своих детей…
Катерина остановилась, как вкопанная. В десяти метрах от нее, скрытые от людей тенью деревьев, на дорожке стояли и целовались Родион и Евгения.
«Они что — издеваются надо мной???».
— Катя! Катюша, я прошу тебя! Давай без сцен ревности! — Даниил вышел вперед, раскинул в стороны руки, загораживая собой неприятную для женщины картину. — Мы ведь это, кажется, уже обсудили? Этот Родион — не твой Родион! А ты собралась домой. Забыла?
— Нет, я вспомнила.
— Что? — Злот непонимающе посмотрел на вдруг изменившееся лицо своей спутницы.
— Я говорю, что вспомнила, — растерянно повторила Катерина, разворачиваясь и направляясь к дворцу. «Все! Последняя капля в моем терпении. Домой! Поговорить с Митродорой или Амалией. Просить, требовать, умолять… Я на все согласна! Не видеть больше этого влюбленного Родиона. Не видеть эту счастливую Женечку. Не страдать так больше! Домой! Уж если общаться с Родькой, так с тем, которого я знаю, которого люблю, и который выпрашивает у меня прощение. Ведь он раскаивается. Да, необходимо возвращаться домой». — Я вспомнила свою цель. Мне надо увидеться с кем–нибудь из Высших Советников Климентия. Очень срочно.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Сделка
— Вспомнила свою цель? — Злот тоже машинально повторил слова женщины, обдумывая, чем такое неожиданное воспоминание может ему грозить. — Госпожа Екатерина, постойте!
— Госпожа Амалия! — громко крикнула Катерина, замечая у парадной лестницы Сопроводительницу душ умерших.
Во дворце стало невыносимо жарко, и большинство гостей, включая Высших Советников Климентия, решили переместиться в тенистый парк. Музыканты вышли на балкон, продолжая услаждать слух отдыхающих приятной музыкой, а официанты поспешили спустить на столиках прохладительные напитки.
— Госпожа Амалия! — привлекая к себе внимание, повторила Катерина, направляясь быстрой походкой к Сопроводительнице душ умерших. Да она бы и побежала к ней, если бы не высокие каблуки. И даже восклицания Даниила переговорить сначала с Митродорой, а не с госпожой Смерть, Катерину уже мало заботили. В данную минуту она желала лишь одного: вернуться в свой мир!
— Екатерина, остановитесь! — Злот догнал молодую женщину, и схватил ее за руку. — Постойте! Вы не можете этого сделать!
Катерина непонимающе посмотрела на Правителя.
— Почему это — не могу? Мне очень надо…
— Хотите рассказать Амалии всю правду?
— Да, хочу! Сколько можно жить пустыми иллюзиями? Обманывать и себя, и других! Отпустите меня!
— Нет, — Злот огляделся кругом, замечая, что их пара начала приковывать к себе всеобщее внимание. Окликнутая Амалия уже идет к ним, а за ней — Митродора и другие знатные гости. «Да что знатные? Крестьяне, и те с любопытством таращатся в нашу сторону. Нет, нужно успеть все выяснить до того, как мои слова станут достоянием публики». — Послушайте, Екатерина. Я был не прав при нашей встрече в Теппе. Вообще в тот день я сильно вспылил. И мое поведение меня не красит. Присцилла бы на моем месте поступила по–другому. Это факт. Но пусть я совершил ошибку. Я хотя бы решаю как–то свои проблемы, а не прячусь от них!
— Что? — Катерина, как ей показалось, уличенная в бегстве от своих проблем, залилась краской. — Да какое представление Вы можете иметь о чужих проблемах? Вы — волшебник, у которого даже яблоки дозревают по одному его велению! Вам ведь достаточно просто нахмурить брови, и все от страха тут же попадают на колени!
Злот, воспринявший последние слова «наблюдателя от Климентия» как обвинение его в чрезмерном запугивании крестьян, вновь приступил к оправданиям:
— Почему же от страха? Подданные склоняют предо мной колени из почтения. Они уважают меня.