За пределом
Шрифт:
– Еще чего, - ответил на оба вопроса Онуфрий и выставил на стол еще сырников.
– Кура в сапогах оно канеш красиво, но уж больно того… хлопотно. А Ромашку энту палкой не убьешь до того здорова. Так что пусть куры в загородке сидят, а Ромашка… После договорим, - прервался он, прислушиваясь к чему-то.
– Поленька зовет.
– Так что с тобой?
– повторила вопрос Надюшка.
– А просто помочь я тебе не могу?
– Можешь, но…
– За меня может никто кроме Летти никогда не заступался! Думаешь не пороли меня? Пороли! И от отца доставалось, и от тетки, а еще раньше от мамы! И
– Ну прости, - помолчав, негромко ответила Надя и придвинула к себе книгу.
– Тебе кофейку сварить?
– миролюбиво поинтересовалась Лаванда.
– Не откажусь. И я тебе не чужая.
– Поняла уже. Сырники ешь, а то тощая страх один.
– Ты тоже местным канонам красоты не соответствуешь, так что присоединяйся и сметанку не забудь.
– Можно было и не напоминать, что я страшненькая, - обиделась Лаванда.
– Господи, ты боже мой, то есть помоги, Единый, - схватилась за голову Надя. Разговаривать с Магнусовой старшенькой было решительно невозможно. Просто не девочка, а оголенный нерв. Куда ни ткни - все больно.
– Ты очень, просто очень красивая девушка.
– Зачем ты врешь? Что я себя в зеркало не видела? Черная худая… И мама с теткой всегда говорили, что жених мне сыщется самый завалящий, потому что я - вылитый отец.
– Во-первых, я не вру, - начала отвечать по порядку Надюшка.
– Во-вторых, Магнус тебе самого лучшего мужа найдет, не сомневайся, а мы потом всесторонне рассмотрим его кандидатуру и, если что, пошлем куда подальше. И в третьих, ты счастливая. Не хмурься. В моем мире верят, что если дочка похожа на отца, то ее ждет счастье.
– Правда?
– Истинная. И думается мне, что всякие смотрины и помолвки не заставят себя долго ждать. А ведь у нас ничего не готово!
– Ты про что это?
– насторожилась потенциальная невеста.
– Про приданное конечно же, - последовал немедленный ответ.
– У вас ведь собирают приданное?
– Да, но… Вдруг папа не согласится?
– С чего бы это? Тем более сейчас, когда он перестал давать деньги твоей тетушке.
– Надин, нельзя быть такой хорошей, - Лаванда украдкой шмыгнула носом.
– Пфе, - отмахнулась та.
– Послушаем, как ты запоешь когда исколешь пальчики иголками, вышивая скатерти и наволочки.
– А?..
– А салфетки я так уж и быть тебе свяжу.
– И подзор на кровать?
– Если попросишь как следует.
***
И потянулись спокойные дни. Они были наполнены радостью, детским смехом ну и теплом. Потому что в благословенную Единым землю Алеены пришло лето.
Оно принесло с собой дневную жару и ночные дожди, пение цикад и москитов, цветение клематисов, роз и лаванды, а еще первую самую сладкую клубнику.
Ягодами заведовала Вайолет, под чутким руководством белой дамы она вооружалась крохотной тяпочкой и рыхлила грядки, удаляла усы, отсаживая некоторые розетки. А самое главное каждое утро, взяв расписную глиняную миску, Летти собирала клубнику к завтраку.
– Овсянка с ягодами,
– оделяя всех, радовалась маленькая хозяюшка.
– Ням-ням-ням, - соглашалась с ней Бэрри.
– Дай еще ягодку, не жмись, - смеялась Лаванда, налегая на кашу.
Напрасно Надюшка опасалась, что настрой старшенькой быстро пройдет, и все вернется к прежнему. Этого к счастью не произошло. Конечно Лаванда не переменилась по волшебству, это была все та же ехидная вредина, но вредина своя. Совсем почти родная. Она очень тянулась к мачехе, училась всему чему только могла, подолгу разговаривала, делилась сомнениями, бедами и радостями, но при этом умудрялась относиться к Наде покровительственно да и поглядывала свысока. А та в ответ только посмеивалась.
С соседками Надя так и не помирилась, хотя и произошедшем Магнусу не рассказала. Сначала было не до того, а после позабыла. Да и как тут помнить о всяких глупостях, когда забот полон рот. То сыр варить нужно, то дворик озеленять.
Он, кстати, совершенно изменился. По стенам завился клематис, образуя волшебный ковер, усеянный сиреневыми звездами нежных соцветий. Тут и там выстроились пузатые глиняные горшки, в которых красовались апельсиновые и лимонные деревца и яркие герани.
Потемневший от времени навес в саду укрылся виноградной лозой и стал чудо как хорош. Да что навес, даже картошка и та радовала глаз, а все дело было в том, что кроме бобов, посаженных в междурядьях, на картофельном поле цвел однолетний дельфиниум, да так обильно, что оно казалось разноцветным лугом.
Цветов вообще было много. Они росли вдоль дорожек, буйствовали в горшках и кашпо, оккупировали огород и сад.
– Бархатцы и ноготки отпугивают всякую вредную насекомую мелочь, - следя за тем, как Надюшка с Лавандой высаживают цветочную рассаду в грядки с морковью и свеклой, рассказывала белая дама.
– Да и красиво. А настурция прогоняет вредителей с яблонь, не дает им болеть паршой.
– Вредителям?
– распрямилась упарившаяся, а от того злая девица.
– Яблоням, - из воздуха соткался Онуфрий Ильич.
– Язва ты чумазая. Умойся да корову на двор загони.
– Злые вы, - показала ему язык Лаванда.
– Уйду я от вас.
– Знамо дело, - смеялся домовой.
– Гарька твой заждался уже.
– Он не мой.
– Может и так, да только ты его, - насмешничал Онуфрий.
– Я тоже в стадо схожу, - послушав перепалку, решила Надюшка.
– Заодно шугану этого ухажера.
– Отказываться не буду, - побежала приводить себя в порядок Лаванда, - не дождетесь.
– Мамочка, я с тобой!
– во двор выскочила Вайолет.
– Только хлебца Маргаритке захвачу.
– А мы с Бэрри останемся дома, - на порог вышел Магнус с младшенькой на руках.
– Мы коров боимся.
– Дя, - подтвердила счастливая кудряшка.
– Эх вы, - фыркнула Лаванда, проходя мимо.
– И ухажеров твоих тоже, - поддел отец.
– Так и вьются вокруг нашего двора. Мерзавцы. И главное папаш своих подсылают ко мне.
– Папа мой!
– Бэрри прижалась к Доу.
– Нась, - поглядев на Надюшку и сестер, поправилась справедливая малышка.
– Ваш, - подтвердил Магнус.
– Так что папашам потенциальных ухажеров передать?