За Россию - до конца
Шрифт:
Деникин никогда не видел Маркова растерянным, подавленным, чувство уныния, казалось, было ему незнакомо.
И лишь однажды, под Перемышлем, он увидел Маркова в состоянии подавленности. Марков выводил из окружения остатки своих рот и был весь залит кровью. Оказалось, то была кровь командира соседнего полка, которому осколком снаряда оторвало голову, а Марков в это время стоял рядом...
Девизом Маркова было: «Одно из двух: либо деревянный крест, либо Георгий 3-й степени!
Сергей Леонидович Марков геройски погиб в июле восемнадцатого года. Это был трагический день для Деникина. На могилу был возложен венок с надписью, предложенной Антоном Ивановичем: «И жизнь и смерть за счастье Родины».
Вот на дне памяти своего генерала и побывал Деникин. ИГ теперь чекистам не терпелось узнать, как Деникин вёл себя там, какие мысли высказывал... Антон Иванович нашёл среди материалов и ответ Кутепова. Александр Павлович сообщал, что политического значения факт присутствия Деникина на Марковском празднике не имеет и что добровольцы приветствовали своего бывшего Главнокомандующего, не более того.
Деникина особенно возмутил один документ, обнаруженный им в кутеповских чемоданах. Как-то он попросил Кутепова через «трестовцев» навести справки о своём тесте, который оставался в России и жил в Крыму, работая на железной дороге. Антон Иванович и Ксения Васильевна очень хотели каким-то образом перевезти одинокого пожилого человека во Францию. Обращаясь к Кутепову, Деникин просил, чтобы тот в своём запросе ни в коем случае не говорил о родстве старика с проклятым в СССР генералом. И вот после этого Антон Иванович обнаружил кутеповский запрос со следующим текстом: «Деникин просит навести справки, сколько будет стоить вывести его тестя из Ялты»! Деникина едва не хватил удар!
Когда чемоданы с секретными материалами у Деникина забрал помощник Кутепова по конспиративной работе полковник Зайцев, Антон Иванович высказал Александру Павловичу свои упрёки, с трудом сдерживая гнев. Кутепов же был абсолютно безмятежен и не находил в своём запросе ничего страшного:
— Антон Иванович, дорогой, уверяю вас, что я писал очень надёжному человеку.
— Мне не хочется порывать с вами, Александр Павлович. — Деникин никак не мог успокоиться, тем более что беспечность Кутепова ещё более взорвала его. — И потому не стану прибегать к сильным выражениям. Но не могу не сказать: вы или очень наивны, или слишком самоуверенны! Я вновь и вновь не устану повторять вам, что «Трест» — не ваш, «Трест» — это собственность ОГЛУ! Неужто до вас до сих пор не дошло, что это самый настоящий капкан?!
Но даже такие гневные слова не смогли поколебать Кутепова.
— Пока нет оснований ставить «Трест» под сомнение. И кроме того, «Трест» — не единственная организация, в которой действуют мои люди. У меня есть ещё другие «окна» и «линии». Конспирация отменная! Они не связаны между собой, абсолютно автономны и даже не подозревают о существовании друг друга!
Однако предчувствия Деникина начинали сбываться. Один из тайных сотрудников «Треста» Эдуард Оттович Опперпут, якобы готовивший операцию по свержению большевиков, взявший себе псевдоним Стауниц, бежал из России в Финляндию и там объявил во всеуслышание, что «Трест» — не более чем ловушка, западня, созданная для отлавливания белоэмигрантов деятелями ОГПУ. Потом уже выяснилось, что это «разоблачение», предпринятое ОГПУ, было нацелено на то, чтобы скомпрометировать Кутепова. Но пока Кутепов не только попался на «приманку» Опперпута, но и послал ему в помощь своего доверенного офицера. Эта пара отправилась в Москву для совершения террористического акта, однако замысел не удался, кутеповец погиб, а Опперпут исчез, о чём Деникин узнал из советских газет.
Особые надежды Кутепов возлагал на некую Марию Владиславовну Захарченко, женщину с весьма экстравагантной биографией. Александр Павлович, захлёбываясь, рассказывал о ней Деникину:
— Антон Иванович, дорогой, это не женщина, а сущий клад! Можешь поверить, эта дама служила в гусарском полку, участвовала в двух войнах. Представь себе, она много раз ходила в атаку. И даже некоторое время была командиром партизанского отряда. Смелая до безумия! А женщина, какая женщина! — Кутепов говорил о женских достоинствах Захарченко так, будто сам имел с ней близкие отношения. — Трижды была замужем! Вместе с третьим мужем отправилась по моему заданию в СССР. Они удивительно удачно добрались до Москвы и сняли там квартиру. Позже их пригласил жить у себя Опперпут. И что ты думаешь? Она в него втрескалась по самые уши! И они вдвоём создали целую организацию! Представляешь, какие незаурядные таланты! Назвали её «Союз национальных террористов». Опперпут прислал мне донесение. Он считает необходимым отравление нескольких советских пароходов, груженных хлебом, уничтожение элеваторов, потопление советских нефтеналивных судов. Представляешь, если это сбудется, какой потрясающий получится эффект! Тут и массовые отравления, и срыв контрактов на поставку нефтепродуктов, и колоссальные неустойки. Мало того, он намерен организовать серию взрывов в южных портах России.
Деникин слушал Кутепова внимательно, взвешивая каждое его слово, и недоверие всё прочнее укоренялось в нём. Слишком уж фантастичным выглядело всё это. Но Кутепов стоял на своём.
Лишь трагедия, случившаяся вскоре, наконец показала, кто был прав, а кто жестоко заблуждался...
Морозным январским днём 1930 года Александр Павлович Кутепов, объявив своей жене, что отправился в церковь Галлиполийского союза на улице Мадемуазель, вышел из дома. Телохранителей, бывших своих сослуживцев, генерал отпустил, так как день был воскресный и он хотел, чтобы офицеры провели выходной по собственному усмотрению.
Часы показывали половину одиннадцатого утра, когда Кутепов покинул свою квартиру на улице Русселэ. Жене он сказал, что вернётся домой не позднее часа дня.
Едва генерал отошёл от дома на какую-то сотню шагов, как рядом с ним заскрежетали тормоза подъехавшей автомашины. Кутепов удивлённо оглянулся. Ещё минута — и выскочившие из машины неизвестные цепко и жёстко схватили его за руки.
— В чём дело, господа? — изумился Кутепов.
Неизвестные молча втолкнули его в машину. Кутепов пытался сопротивляться, но тут же почувствовал резкий запах: ему на лицо набросили смоченный эфиром платок.
Машина на бешеной скорости понеслась в сторону морского побережья. Нашлись очевидцы, которые утверждали, что видели своими глазами, как генерала волокли по морскому пляжу к стоявшей у пристани моторке...
Уже много позже Деникин узнал, что Кутепова переправили на советский пароход «Спартак». Не узнал он только того, что Александр Павлович скончался от сердечного приступа на корабле по пути в Новороссийск. В тот самый Новороссийск, из которого он бежал в двадцатом году.
Круг замкнулся...
8
В тот солнечный ветреный день, когда Марина Ивановна Цветаева появилась у Деникиных, Антону Ивановичу почудилось, что в доме засверкал фейерверк. Впрочем, «появилась» совершенно не соответствовало тому, что произошло: Марина ворвалась в дом как штормовой порыв ветра. Её летящий шаг, дорожная сумка, перекинутая через плечо, как у почтальона, порывистые движения, то тревожные, то радостные взгляды светло-зелёных глаз сразу же вызвали у Антона Ивановича смутное беспокойство, ощущение того, что установившийся в доме покой сегодня будет взорван, что этот нежданный гость будет совсем не таким, каких генералу уже доводилось у себя принимать.
Едва поздоровавшись, Марина, не ожидая приглашения, уселась на диван и вперила в Деникина огромные, жаждущие немедля утолить любопытство, вопрошающие глаза. Это длилось настолько долго, что Антон Иванович смущённо заёрзал на стуле.
— Всё понятно! — вдруг громко воскликнула Марина, радуясь так, как обычно радуются люди, открывшие дотоле неразгаданную тайну. — Да вы и не могли победить! Не мог-ли! Вы были обречены на поражение!
Деникин вздрогнул от обиды, хотя где-то в глубине души и сознавал правоту её беспощадных слов.