За все надо платить
Шрифт:
– Сегодня же девять дней, как умер этот певец Гирько. Прошла оперативная информация, что на кладбище соберется вся братия, а кое-кто кое с кем будет сводить кое-какие счеты. В общем, обычная история, всех ребят бросили на усиление.
– А ты? – удивилась Настя. – Тебя не послали?
– Должен же кто-то в лавке остаться, – усмехнулся Коротков.
Олег Гирько был популярным композитором и певцом, руководителем известной рок-группы «Железная пята». Давно было известно, что он как-то связан с наркобизнесом, но доказать ничего пока не удавалось,
– Слушай, а отчего он умер? – спросила Настя, поддерживая разговор, чтобы отвлечься от неприятных мыслей о Денисове и тягостного ожидания телефонного звонка. – Он же молодой был.
– Верно, чуть за тридцать. Наркотики, наверное. Ты же знаешь, у них это модно, все подряд колются, нюхают, глотают.
– Но не убийство?
– Нет, в больнице умер. Угостила бы кофейком-то, жмотина. Сама пьешь, а я слюни глотаю.
– Ох, прости! – спохватилась она. – Сейчас сделаю.
Она как-то бестолково засуетилась, наливая из графина воду в большую керамическую кружку, долго искала кипятильник, который лежал прямо у нее под носом, неловко повернулась и смахнула на пол коробку с сахаром.
– Черт, да что это со мной, – с досадой пробормотала она, опускаясь на корточки и собирая рассыпавшиеся по полу кусочки.
– И в самом деле, мать, что это с тобой сегодня! – подхватил Коротков, не сводя с нее внимательного взгляда. – Ты прямо не в себе. Случилось что-нибудь?
– Нет, все в порядке. Просто настроение не то.
– Врешь ты, Аська, и не краснеешь. На тебе ж лица нет. Говори быстро, что стряслось.
– Скажу, если пообещаешь молчать.
– В смысле никому не говорить? Обижаешь, я – могила.
– Нет, в смысле не комментировать и не давать советы. Ты спросил – я сказала, и все.
– Ну, говори.
– Понимаешь, ко мне обратился Эдуард Петрович Денисов…
– Какой Денисов? – встрепенулся Юра. – Тот самый?
– Тот самый. Он посылает в Москву какого-то частного детектива и просит, чтобы я ему помогала. А я, естественно, боюсь, что он меня втемную хочет использовать в каких-то грязных делах.
– А отказать нельзя? Ты разве ему чем-то обязана?
– В том-то и дело. Помнишь прошлогоднюю историю с убийством милиционера Кости Малушкина?
– Помню. И что?
– У меня был единственный свидетель, который видел Костю вместе с убийцей. Но этот свидетель не хотел давать показания, он хотел сам убить этого парня, Ерохина, который застрелил Костю. У него к Ерохину был свой счет, очень давний. Короче, я боялась, что он действительно убьет Ерохина вместо того, чтобы дать на него показания и позволить арестовать. И попросила одного человека ходить за этим свидетелем по пятам и не дать ему совершить убийство. Ерохин, правда,
– Ох ты! Почему ты мне ничего не рассказывала? Аська, ты что, не понимаешь, что влипла на веки вечные?
– Да понимаю я!
От напряжения она даже повысила голос, сама того не замечая.
– Все я понимаю прекрасно. И что мне теперь прикажешь делать? Волосы на голове рвать? Что сделано – то сделано, Колобок меня заранее предупреждал, когда я только собиралась обратиться к Денисову за помощью, а я, дура, не послушалась. Теперь поздно. Потому я и сказала – без советов и комментариев. Если бы из этой ситуации был выход, Колобок бы мне еще год назад сказал, как и что нужно сделать, чтобы меня не смогли использовать. А теперь что? Прямо хоть увольняйся к чертовой матери из органов.
– Это тоже не выход, старушка, – резонно заметил Коротков. – Если ты будешь нужна, тебя все равно достанут. Заставят, уговорят. Есть железное правило: не подставляйся. А подставилась – все, жди неприятностей в любую минуту, хоть ты офицер милиции, хоть дворник.
– Вот я и дождалась, – удрученно констатировала Настя. – На свою голову.
Коротков ушел к себе, а она снова погрузилась в тупое оцепенение. Тарадин позвонил ровно в десять, и разговаривала Настя с ним сухо и сдержанно.
– Откуда вы звоните?
– Из гостиницы.
– Спуститесь к портье и попросите разрешения воспользоваться факсом. Я хочу сначала увидеть список, а потом решу, как мы с вами будем работать.
– Зачем? – В голосе Тарадина зазвучало насмешливое недоумение. – Вас просили помочь мне, если понадобится, а не возглавлять мое расследование и не руководить мной. Или вы чего-то не поняли?
– Судя по всему, я вообще ничего не поняла, – холодно ответила Настя. – Ваша фамилия Денисов?
– Нет, моя фамилия Тарадин. Владимир Антонович. Разве вам не сказали?
– Сказали. И поскольку ваша фамилия не Денисов, то диктовать свои условия вы мне не будете. На это есть право только у Эдуарда Петровича, но никак не у вас. Это понятно?
– Более или менее. Так что вы хотите, чтобы я сделал?
– Я хочу, чтобы вы передали мне по факсу ваш список и заодно вашу лицензию на частную сыскную деятельность. Хорошо бы еще и разрешение на оружие, если у вас есть. Запишите номер.
Она продиктовала ему номер факса, который стоял в секретариате. Не нравился ей этот Тарадин, впрочем, она отдавала себе отчет, что эта неприязнь мало связана с личностными качествами Владимира Антоновича. Ей не нравилась ситуация, в которой она оказалась, поэтому присланный Денисовым частный детектив раздражал ее уже заочно. А голос! Слушая низкий, глубокий, хорошо поставленный голос, Настя представляла себе рослого, крупного, вальяжного мужика, взирающего на окружающих с презрительным пренебрежением. О господи, век бы его не видеть, Тарадина этого!