За закрытыми дверями. Вы бы мне поверили?
Шрифт:
Надеюсь, вы не будете делать вид, что все еще ни о чем не слышали.
А даже если и будете, то мы оба знаем правду.
Спасибо.
– ----
Поскольку вы, Светлана Юрьевна, сообщили, что к вам ни разу не обращались подростки с проблемами, связанными с СОГИ, я попросила тех, кто написал мне, ответить на вопрос "Обратились бы вы к уполномоченной по правам ребёнка в Санкт-Петербурге в случае нарушения ваших прав?" Привожу их ответы.
Александра Г., 17 лет:
–
Алексей, 17 лет:
– Конечно, при первой же моей встрече с дискриминацией и нарушением прав я не смогу обратиться к Светлане Агапитовой. Ведь я несовершеннолетний представитель ЛГБТ и меня для Светланы Агапитовой не существует.
Александр, 16 лет:
– Думаю, что не стал бы обращаться к человеку, который сделал бы вид, что никакой проблемы нет, если она касается тех вещей, которые ей неугодны. Поэтому вряд ли.
Мария Давыдова, 16 лет:
– За помощью к Светлане я бы не обратилась, ибо, судя по всему, она в упор не хочет видеть существующие проблемы.
Анна В., 16 лет:
– Ни за что. Обращаться за помощью к человеку, который не верит в твоё существование? Говорит, что у тебя нет проблем? Чтобы меня подняли на смех, чтобы мне не поверили? Да и кто поможет? Чем? Моя жизнь - полная безысходность. Жаль, что вы своими словами добавили в неё хоть чайную ложку безысходности, но добавили.
Зачем тогда я всё это рассказываю? Не знаю. Последняя надежда, наверно. Что вы прочитаете это и больше не станете говорить, будто нас не существует и у нас нет проблем. Потому что я существую. По крайней мере пока. Но как мне плохо, боже, как же мне плохо, кто бы знал.
Ни один ЛГБТ-подросток не обратился к вам со своими "недетскими" проблемами, потому что отсутствует доверие к государственным структурам после принятия гомофобного закона о "пропаганде", в том числе и у меня. И ещё потому, что они боятся. Из-за того же закона. Боятся преследований и непрекращающейся ненависти по отношению к ним.
...
Нас не существует. Вполне вероятно, что тех самых писем вы не увидете, потому что этот материал был собран не мной, но даже, если придётся стереть эти письма, я уже сама пособираю информации, ведь, к сожалению, таких историй безумно много.
Против нас идёт самая настоящая информациооная война и мало понятно, почему именно против нас. В первую очередь нас презирают, во вторую - не видят и не слышат. Если же обратиться к историям людей постарше, то тут тенденция следующая: "Я скрывал от самой(го) себя, потом долгое время на мог(ла) себя принять, от этого страдал(а), но потом всё же преодолел(а) этот страх и теперь мне лучше". Да, те, кому довелось писать такие истории говорят, что стано "легче", а вот истории тех, кто так и не смог с этим смириться, кто не справился, кому сломали, мы редко слышим. Потому что некоторые не доживают. А другие замыкаются.
Самой мне безумно повезло иметь поддерживающую и принимающую мать, друзей, жить в таком городе, где у меня есть реальная возможноть иметь контакт с такими же людьми как я. Мне повезло не слышать на протяжении жизни негатива в сторону ЛГБТ, опять-таки спасибо маме. Мне повезло, что мнение большинства людей меня не тревожит - даже отца, и мне не страшно, отрекутся от меня эти люди или нет, поскольку у меня есть опора. Мне повезло оказаться в лицее, в котором я, постоянно демонстрируя ленту и громко разглагольствующая на разные темы от "как мило они смотрятся" до вопросов активизма не встречаю агрессии, мне повезло, что я живу в семье обеспеченной, образованной, довольо открытой. Мне повезло, что в моем окружении практически нет людей, плюющихся и кипящих от ненависти и отвращения. Мне повезло, что и сама я приняла себя рано и в хорошем смылс еравнодушно, спокойно, как нормальную, обычновенную данность. И мне повезло, что у меня есть желание бороться, развиваться, а не наложить на себя руки, потому что этому миру я не нужна.
И всё-таки даже такая счастливая я испытываю горечь. Вы знаете, что после последнего Дня Молчания я не могу прийти в себя, это правда. И я сама подвергаю себя этому, ведь можно оставаться дома в тёплой уютной квартирке, напялить радужные носочки с надписью gay, достать радужную кружку, надеть футболку с ЛГБТ0флагом, повязать ленту, достать все свои браслеты, обернуться во флаг и не высовываться, пока не позовут, а потом судорожно переодеваться за считаные секунды. Наверное, именно осознание этой окружающей меня благосклонности, удачи и заставляет и даёт мне сил, чтобы не оставаться равнодушной и не позволять опускать руки. Как я, обладая такой отличной жизнью могу жаловаться и могу позволить себе забыть о тысячах, десятках тысяч, сотен тысяч исковерканных судеб, прерванных жизней. Я чувствую, что просто не имею такого права, я не могу позволить себе быть слабее, чем я уже есть.
Даже при том, что мои ближайшие люди знают обо мне и в целом принимают, есть "но". Мама всё ещё надеется, что я это перерасту или же просто отдам предпочтение в конечном счёте мужчине. Мне обидно слышать от неё комментарии про каких-то парней, говорящие о том, что она не верит всерьёз, не вопринимает. А уж сколько раз я слышала недопонимание в наших разговорах после кофепитий. Каждый раз, когда я надеваю юбку, платье, каблуки я вижу эти искорки в её глазах: "Ещё не всё потеряно", - словно думает она. И меня защепили слова одного парня из письма: "Ей и представить невозможно, какую мне пришлось над собой работу провести". Каждому из нас приходится. Я часто вспоминаю и сопоставляю последние несколько лет жизни: в 2011 я призналась Тане, в 2013 - маме, летом 2014го я ещё не могла открыто сказать о себе лгбт-френдли девочкам, которые к тому же сами предполагали свою нетрадиционность, а уже с осени я стала ходить на акции, весной я тайно подкинула календарик О. и носила ленту в кармане пиджака так, чтобы выглядывал только её конец, а через пару недель стала носить ленту постоянно, вступать в споры с одноклассниками, летом в США тоже раскрывала свою идентичность, но всё же с натяжками, а зимой уже была представлна "активиской" и совершенно открытым человеком. Моя Таня знает обо мне дольше всех и знает больше всего и, я думаю, верит больше других, но даже с ней я зачастую испытываю неловкость, не говоря уже о том, что мы никогда не обсуждаем симпатии и я так и не смогла рассказать ни о Нат, ни о ком либо другом. Настя Ч. иногда просто расстворяется при разговорах о жизни радужных представителей, что меня не только огорчает, но и раздражает. Р. всё никак не спрашивает напрямую, а я никак не могу прямо сказать. Как видите, процесс этот длительный и многоэапный. Вообще, что значит "быть открытым"? При знакомстве заялять об ориентации, каждому встречному-поперечному говорить о своих симпатиях, при любом споре заявлять "да вот же я".
Едва ли не больше всего меня бесит это отчаянное нежелание признать, что подростки уже могут оценить свои симпатии. Почему мы, люди с "нетрадиционными" особенностями должны сомневаться в себе. Почему должны ломать себя, поступать, противореча собственным взглядам, ощущениям. Почему, с семи лет чётко зная, что мне нравятся и девушки тоже, я должна потом много лет ломать голову и в сотый раз думать, а не запуталась ли я. Почему у меня голове пытаются поселить мысль, что это ненормально, почему я должна бояться? Почему я, зная, что строить отношения, семью и жизнь я хочу с женщиной, не могу признавать редкую поверхностную симпатию к мужчинам, только из-за страха, что меня признают запутавшейся и не серьёзной.