За закрытыми дверями. Вы бы мне поверили?
Шрифт:
Я продолжаю побивать рекорды удачливости. В середине недели я заболела - температура, боль в горле, слабость. Через пару дней заметила два странных прозрачных прыщика. На следующее утро как ни в чём не бывало, пошла в лицей. Сил никаких не было, я сидела и страдала от болезни, головной боли и прочих радостей утра, и провела раскрытой ладонью вверх по руке - от запястья до начала плеча. Ещё несколько прыщиков. Провела также по второй руке, по плечам - ещё. Тут-то и закрались сомнения. Схватила телефон, загуглила "признаки ветрянки". "Проявляется как простуда, появляются высыпания, возможно воспаление глаз, увеличение лимфоузлов", - эти аспекты у меня были. Во мне поднималась паника. В течение двух часов я переодически открывала новые страницы с информацией, в надежде увидеть что-то более обнадёживающее, но мысленно уже смирилась с тем, что ровно за десять дней о Последнего
Тем не менее, я не побежала домой сразу, как догодалась о болезни, как следовало бы, а осталась до конца дня, поскольку у нас были рабочие моменты - придумывания сценок для выступления, репетиция.
Придя домой после занятий я позвонила маме. Она должна была зайти в аптеку, я хотела попросить купить что-то помимо уже оговорённого, но она уже закупилась. Почувствовав неладное, спросила: "Что-то случилось? Надо врача вызывать?". Я в обычной саркастической манере не стала отрицать эту идею.
Когда она вернулась (часа через полтора), волнуясь, не снимая верхнюю одежду, оставляя покупки в прихожей, примчалась на кухню, где была я. Попросила её успокоиться, минут десять подождала и показала высыпания, комментируя: "И так по всему телу. И это может быть ветрянка". Вечером она позвонила врачу, но ждать его надо было только с девяти утра следующего дня неизвестно, во сколько точно. Но зелёнкой уже воспользовались.
Всё ещё надеясь на лучшее, репетитору и одноклассникам не сообщала. Однако уже ночью сомнений не осталось. Высыпания эти довольно удивительны: на голове, туловище, руках-ногах, в ушах, на тыльных сторонах ладоней, пальцах и более интимных местах. В пять утра я проснулась от желания почесать руку. Следующие двадцать минут, периодически проваливаясь в сон, я боролась с этим желанием. В итоге, по прошествии уже сорока минут я спустилась вниз, взяла скотч и склеила себе пальцы на обеих руках таким образом, чтобы мне было неудобно чесаться, в том числе, я надёжно заклеила ногти.
Пришедшая в середине дня врач подтврердила мой диагноз. В итоге с карантина я выхожу ровно за день до Последнего Звонка. На самом деле раньше, в выходные, но в них выписка не работает. Всё в притык. Я бы никогда не подумала, что моя последняя в жизни школьная неделя пройдёт так. И памятуя о всей моей жизни в стенах лицея я даже не удивлена, что рок в очередной раз напомнил мне о том, как незначительна моя роль там, посредством такой шутки. Но расстраиваться я себе не позволила. В конце концов, это далеко не самое худшее, что могл произойти. Я жива, выздоровлю всего за каких-то десять-четырнадцать дней, и даже кожа успеет зажить к главному, к Выпускному. И даже на Последний Звонок я успеваю. Буду пусть и не в лучшем виде, но зато буду. Кто знает, может быть, это меня уберегло от чего-нибудь, а то вдруг пошла бы в лицей и попала бы в аварию, а так - сижу дома, не имею права гулять в течение недели, каникулы для меня уже начались.
Думаю, что Таня у меня закончится и я преодалею всю пережитую боль, когда смогу, оглядыаясь на нас, улыбнуться, не заплакав. Не горькой улыбкой, призваной скрыть слёзы и тоску в глазах, а просто с благодарностью за всю ту радость, что она мне в своё время дарила. Как с Даней. Сейчас, заглядывая в прошлое, я не чувствую ин боли, ни обиды. Хотя в отличие от неё мне не за что на него хранить обиды, он не предавал меня, не бросал ложных обещаний, не растаптывал ложью. Но боль я чувствовала, и порой ощущала приступы лёгкой зудливой злости на него. Что осталось? Вот сейчас сижу, делаю паузу и вспоминаю о нём. И что же я чувствую? Кроме приятной ностальгии - ничего. Но я помню и признаю свою любовь к нему, и буду всю жизнь себе об этом напоминать, я не считаю этот кусочек моей истории ни лишним, ни ненужным, ни пошло-забавным. Первая любовь играет большую роль в нашей жизни, она задаёт тон нашим будущим влюблённостям и отношениям. А Таня... Сначала я должна перестать ненавидеть её. Это очень глубокая ненависть, но в то же время она бьётся во мне совсем лёгким кроваво-ледяным ручейком. Так глубоко, что я зачастую забываю о нём и даже не чувствую. Но недавно в голове поселилась мысль, что мне было бы легче, если бы она умерла. Только не подумай, что я желаю тебе смерти, нет. Мне хотелось написать: "Я бы отдала свою жизнь за тебе". Неправда, не так. "Я бы первая бросилась защищать тебя, спасать". Даже это не правда. В голове вырисовываетсяя картинка, как с ней что-то случается, а я стою рядом и вместо того, чтобы прийти на помощь, смотрю леденяще-равнодушным взглядом. Да, мне было бы легче. Знать, что она не принадлежит всем им, пусть и не принадлежит мне тоже, знать, что мне никогда больше не придётся видеть эти фотографии с незкакомцами, из мест, куда она никогда не звала меня, о которых она мне даже не говорила. Знать, что она больше не предаст, и что уж точно не вернётся, так что я могу начинать новую жизнь, сложить все воспоминания о ней в большую коробку и спрятать её в потаённый уголок в своём сознании, и уже потом, через призму лет, имея любимого человека, семью, взглянуть и уделить этим воспоминаниям минуты три, не больше.
...
Когда ещё в начале учебного года я в разговоре в очередной раз мимолётом упомянула Таню, Маша задумчиво посмотрела на меня, помолчала и выдала фразу, которая на последующие восемь месяцев застряла у меня в голове. Я сразу её записала и сейчас, пока я набираю эти строки, она притаилась там, ниже, среди десятков фраз-напоминаний, тем, цитат, которые я хочу обговорить с вами. Итак, она сказала: "Ты так паришся. Я бы уже забила". У неё это не пустые слова, в её жизни тоже была драма с лучшей подругой, та предала её куда яростнее, чем Таня - меня. И Маша смогла забить. Почему я обратилась к этой цитате только сейчас? На самом деле потому, что не знаю, когда вообще в слудующий раз упомяну Таню. Писать о ней не хочется совершенно, хотя практика показывает, что именно после таких громких слов, мною изрекаемых, у меня начинаются приступы острой нехватки её. Но, видимо, трёх лет мне хватило, чтобы понять, что того человека нет. Просто нет. И ничего этого не изменит. Опять-таки увидела хорошую цитату, очень к месту пришлась: "Время не лечит. Людей лечат другие люди". Полностью согласна и добавить нечего. Осталось только найти нужного человека. А моя лентачка с желаниями уже на исходе, кто знает...
Я задумалась и осознала, что не хочу продолжать учёбу. Завалить экзамены? И что дальше? Или рассказать маме? Она меня "переубедит" - завалит трогательными речами вперемешку с "и что же ты будешь делать, дворником работать?". помогите мне. Представляете, даже судораги начались. Сколько они меня не тревожили? Полгода, год? Ужасный вечер, ненавижу болеть и проводить время в таком навязчивом заключении. Даже душ нельзя принимать. Ну, то есть можно, но не стоит. Что за жесть. Голова раскалывается. Больно. Опять очень больно. Трясёт.
Прошла пара дней. Только что состолся разговор с мамой. Больше всего напомнил "неудачный камин-аут". Я всё же сказала, что не имею желаия продолжать обучение, на что получила тихую истерику. Она успела назвать "полным фиаско" всё моё воспитание, добавить, что теперь не пойдёт на Последний Звонок в лицей, не хочет покупать выпускное платье или путёвку в международный лагерь. В ощем, разговор был полным фиаско. Никакой поддержки я не получу. А главнй образом она считате, что я не хочу получать образование из-за ориентции - сказала прямым текстом. И что мне теперь делать? Завалить экзамены? Поступить и бросить, вылететь? Я обескуражена, от мыслей болит голова. Я просто не хочу тратить время, нервы, силы. Четыре года, чтобы научиться говорить по-русски и получит диплом, который можно купить и также работать. Я не стала говорить ей, что после школы хочу некоторое время поработать в сфере услуг, поэтому она выдвинула свою идею - не хочу учиться, потому что планирую занимать ЛГБТ-активизмом. Эмоции кипят, я предполагала что-то подобное, но что для неё это будет подобно предательству я не подозревала.
И ещё немного к разговору о том, где заканчиваются поддержка, понимание и терпимость. Мама купила для меня книжку "Дети-404" и сегодня её принесла. Попросила прочесть, я отдала ей, и книга, ею уже мельком простмотренная, лежала на обеденном столе, пока мы разговаривали. На этой неделе у нас гостит моя двоюродна бубушка, взгляды которой довольно толерантны. И вот, мама едет забирать её из гостей, выходит из кухни, забирая книжку.
Прятать идёшь?
Ну, я не считаю, что нужно скрывать, но и что надо афишировать тоже. Да *, наверное, даже и не знает, что значит "дети-404".
Забавно, что ты хочешь дать прочитать книгу отцу, но прячешь от *.
Ну, просто..., - она не договаривает, я усмехаюсь, выхожу. Она останавливает меня, просит вернуться. Обнимает, я позволяю, но не отвечаю на объятья. С той же усмешкой ухожу. Книжку она спрятала. П - признание.