Заарин
Шрифт:
— Что ты орешь? Люди спят.
— Спят? — переспросила ошарашенная девушка.
— Ну да. Я только успел заснуть, когда ты своим ревом меня разбудила. Случилось что?
Он еще спрашивал…
Джина увидела, как огонь из комнаты Ивана перекинулся в коридор, с треском пожирая сухое лакированное дерево обшивочной вагонки.
— Ты ничего не видишь? — спросила она.
На плече юноши загорелась майка, и он одним небрежным движением сбил пламя, впрочем, материя продолжала тлеть.
— Что тут смотреть? Все знакомое, родное…
Спокойствие Ивана, вероятно, передалось и Джине. Кричать она больше не порывалась и припомнила вдруг то, что говорил по телефону Есько ее дяде. Пожар только в головах, на самом деле ничего в Иркутске не горело. Так, может, и здесь то же самое?
Джина протянула руку к пламени и почувствовала его жар, но этим не ограничилась, схватилась за пылающие перила лестницы и, вскрикнув, отдернула руку — обожглась.
— Я думала… — начала она, тряся рукой, но ее перебили.
— Индюк тоже думал… Дай-ка. — Иван перехватил ее руку и, осмотрев, зажал в своей. — Через минуту все пройдет.
— Спасибо, — прошептала девушка, а юноша продолжил, уже не сдерживая раздражения:
— Что за манера лезть напролом? Если ты видишь, скажем, гильотину и точно знаешь, что быть ее тут не может, следует ее попросту игнорировать, а не совать шею под нож!
— Ты хочешь сказать… — начала девушка, но Иван в очередной раз ее перебил:
— Иди спать! — Осекся, посмотрел на ее обожженную ладонь и на мгновение прижался к ней губами. — Теперь точно все пройдет.
Джина, не удержавшись, рассмеялась в ответ. Захотелось спросить: «Молодой человек, вы геморрой не лечите?» Удержалась-таки, заговорила без неуместных шуточек из бородатых анекдотов:
— Как спать, если все пылает вокруг? Настоящий огонь или нет, если веришь в него, можно сгореть или задохнуться угарным газом!
— Закрой глаза, — велел Иван, и Джина подчинилась, потом почувствовала, как он снова взял ее за руку.
— Иди за мной…
Он увел ее в комнату, уложил в постель, к счастью, на раздевании не настаивая. Глаз открыть не позволил. Накрыл ее горячий лоб своей прохладной ладонью и сказал вкрадчиво:
— Сейчас ты уснешь до утра.
Спустя пару минут девушка заснула с улыбкой на устах. Все-таки Иван набрался смелости, поцеловал ее, пусть и в ладошку…
Глава 37
ТЕПЛЫЙ РАЗГОВОР
00.00. Поселок Хандабай
В зале на первом этаже коттеджа Кузнечихиных большие напольные часы с боем пробили двенадцать раз.
Стас сидел на чердаке в темноте и всматривался во тьму сада, точнее, в светлое пятно, образованное лампочкой-соткой с фонаря у ворот участка. В саду ничего не происходило. Ах, как скучно! Вероятно, именно от скуки слипались глаза. Родители, кстати, давно улеглись. Ни они, ни гости не поверили в реальность угрозы.
Час назад Стас, светя фонариком,
Плеер пришлось отложить в сторону. Скучно…
— Слушай, Артем, — обратился Стас к другу, занявшему позицию у второго слухового окна, — стишок, что ли, прочти, а то я засну сейчас, честное слово!
— Полночь, — невпопад ответил Артем, четко различимый на фоне отверстого проема. — Самое время нечисти появиться…
— Откуда боохолдоям знать, который час? — усмехнулся Стас. — У бурят, поди, сто лет назад и часов-то не было… Читай давай что-нибудь веселенькое!
Артем не заставил себя более уговаривать и прочел:
ТЕПЛЫЙ РАЗГОВОР Однажды шел и напевал я песенку свою. Из лужи важная Свинья сказала мне: «хрю-хрю». «Спасибо, — я сказал Свинье, — я вас благодарю за ваши теплые слова». Она в ответ: «хрю-хрю». Я поклонился и ушел, но помню до сих пор и эту милую Свинью, и теплый разговор. Друзья, я честно говорю, я жизнь прожил не зря! Свинья сказала мне: «хрю-хрю», а не «хре-хре» и не «хру-хру», и даже не «хря-хря»!Стас рассмеялся.
— Слушай, классное стихотворение, но… — Он вдруг смолк.
— Что «но»? — поинтересовался Артем. — Договаривай!
— Детское оно какое-то.
— Знаешь, кого я считаю своим учителем в поэзии? — спросил Артем и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Даниила Хармса! У него стихи что, тоже детские?
— Ну, в какой-то мере. Мировосприятие ребенка…
— И потом, ты же веселое просил, я и прочел такое. А другие стихи у меня грустные.
— Понял! — захохотал Стас. — О неразделенной любви к Джине Луневой!
— Придурок!
— Сам придурок! Мне, кстати, она тоже нравится.
— А ты ей?
— Вот уедешь ты, Артем, через год в Москву учиться, тогда и увидим, нравлюсь я Джине или нет. Я-то в Иркутске остаюсь…
Возмущенный юноша ничего сказать на это не успел, потому что заиграла мелодия его мобильника, и он ответил сводному брату, который начал разговор сразу с псевдопожара и похищения на усадьбе Шамбуева.