Заарин

Мартьянов Андрей Леонидович

— Заявление писать будете? — подойдя, спросил его второй полицейский, сержант по званию.

— Обязательно…

— В кого вы стреляли? — спросил лейтенант парней, кивнув на ружье и арбалет.

— Собаки напали, штук десять, наверно, может, чуть меньше, — ответил Стас. — А в пожарного я не хотел, виноват, лейтенант, извините…

Тот усмехнулся:

— «Извините» на хлеб не намажешь. Конфискация оружия плюс уголовное дело, вот тебе и «извините».

— Это мое ружье, — вмешался Сергей. — У меня и разрешение есть, все законно.

— Не важно. Это ружье — орудие преступления. Кстати, кем вам доводится подозреваемый?

— Сын.

— Понятно. Сколько лет? — спросил уже у Стаса.

— Семнадцать, — ответил юноша.

— Считай, что повезло, — вставил сержант, — условный срок получишь, парень, или на малолетке пару лет, как масть пойдет. Ничего страшного.

Стас почему-то довольным не выглядел.

Во время разборок Артем успел позвонить брату и рассказать о случившемся, затем передал сотовый лейтенанту.

— С вами хотят поговорить.

— Ишь ты, молодой да ранний, уже позвонить успел, — взяв телефон, недовольно заметил тот. — Кому, интересно?

— Капитану из Следственного комитета.

Полицейский повеселел.

— Ну, это для нас мелочь пузатая!

Спустя пару минут он, вероятно, так уже не считал. Неизвестно, какие доводы приводил капитан Беликов, на кого ссылался, но лейтенант, изменившись в лице, отвечал односложно: «да» — «нет». Создавалось впечатление, что еще несколько минут, и он станет обращаться к собеседнику «ваше благородие». До этого не дошло. Полицейский вернул сотовый Артему и сказал зло:

— Но уж оружие-то я все равно конфискую. — Повернулся к напарнику: — Сержант, забери!

Затем он подошел к подстреленному пожарному, которому товарищ промывал и обрабатывал рану.

— Слышь, земляк, ты того… заявление-то не пиши, не надо.

— Это еще почему? — возмутился тот. — Малолетки сопливые совсем обнаглели, скоро боевыми патронами нас отстреливать начнут. Надо проучить молокососа!

— Такое дело, земеля… — Полицейский замялся. — За ним такие люди стоят… Не связывайся лучше, сам же виноватым окажешься… — Он кивнул в сторону Стаса. — А этого все равно не посадишь, даже и не надейся, золотая молодежь, мать ее…

Стас то краснел, то бледнел попеременно. Подошел к Артему.

— Что это твой брат наплел лейтенанту? — спросил раздраженно. — Я, знаешь, не маленький, мне заступники без надобности, сам за свои поступки отвечу!

— Ты уймись, пожалуйста. — Другу и самому сделалось неловко. — Если бы я Юру не подключил, тебя бы сейчас в КПЗ увезли, а нам утром мать Джины на Ольхон к ее брату надо везти, Степан Юрьевич попросил. Шаман ее защитит, а мы с тобой, я один тем более, второго нападения не отобьем, точно!

— Ладно, — буркнул Стас, — только я тебя прошу, больше так не делай…

Тем временем в дверях коттеджа появились пожарные, подошли к беседке.

— Вы чего, хозяева, перепили, что ли? — спросил с усмешкой один из них.

— Точно! — захохотал второй, принюхиваясь. — Перегаром-то от мужичков попахивает!

— Пожар, собаки… Белая горячка, — поставил диагноз первый.

— Какая, к черту, горячка? — возмутился Сергей Кузнечихин. — Вы пожар тушить собираетесь?

— С ума сошли? Не было у вас никакого пожара…

Глава 38

НЕ АРХИМАНДРИ…

21.21. Москва. 03.03. Иркутск

До дома престарелых в Балашихе Нина Павловна Забазнова без приключений и достаточно быстро добралась на такси, которое взяла в Домодедово. Выходя, попросила водителя ее подождать.

В просторном холле вполне цивилизованного вида к ней сразу же подошла пожилая женщина, представившаяся Клавдией Дмитриевной, вероятно, сотрудник этого богоугодного учреждения, одетая в синий медицинский халат, однако голова ее была обмотана черным платком так, что в узкой щели поблескивали одни только глаза.

— Следуйте за мной, — сказала она, и Нина Павловна, не задавая лишних вопросов, прошла за женщиной до двухместной палаты на втором этаже. — Я подойду через минуту, — сказала женщина-проводник и скрылась за поворотом коридора, а Нина Павловна вошла в палату.

Тетку она не видела много лет, думала, и не узнает. Однако в старушке со сморщенным, высохшим лицом, что, бессмысленно уставясь в потолок, неподвижно лежала на кровати под одеялом, Нина Павловна разглядела знакомые черты. Бурятская, меньшая половина в старости полностью вытеснила русскую, большую.

— Тетя Таня, ты меня узнаешь? — шепотом спросила Нина Павловна.

Старушка на вопрос не отреагировала.

— Это же я, твоя племянница Нина. Помнишь меня?

Старуха продолжала изучать потолок, головы на голос не повернула.

— Ничего она уже не помнит, слабоумная она, как комнатное растение, — пояснила Клавдия Дмитриевна, войдя в палату. Перед собой она катила скрипучую медицинскую каталку. — Одевайте ее.

— Надо сначала получить документы, без них нам билет в самолет не продадут.

— Все уже получено днем. — Женщина кивнула на стол, где лежал паспорт и еще какие-то бумаги. Вынув из шкафа, она положила рядом стопку белья. — Ее одежда.

Нина Павловна потянула одеяло на себя, но тетка вдруг вцепилась в него, бросив на племянницу озлобленный взгляд. Та растерялась.

— Я не знаю, как ее одевать, — сказала она с вымученной улыбкой. — Вы не поможете?

— Ладно. Возьмите документы и спускайтесь в холл. Мы скоро.

Женщина одним уверенным движением сорвала одеяло, а Нина Павловна, отвернувшись, забрала бумаги со стола и поторопилась покинуть палату.