Заарин
Шрифт:
И девушки в коротких юбках, красивые все до одной, как все, созданное Богом.
И снегом укрываются осенью желтые, не облетевшие еще листья канадского клена.
А недавно спилили напротив сквера Кирова десятка полтора разросшихся старых тополей (иногда это в жилу), и открылся удивительный вид на здание «Сибугля» постройки тридцатых годов. Не надо, впрочем, забывать, что сразу же и посадили кругом невысокие лиственницы, пихты, ели и кусты, названия которых я не знаю.
А эти как будто нарочно заброшенные дворики деревянного центра, господи! Как заметил друг мой художник
И все это, Боже ж Ты мой, зовется Иркутском, и все это я не могу не любить, как не могу не любить все, созданное Тобой.
Спасибо Тебе за мой город, Господи!
Тем временем японская иномарка Юрия Беликова уже въезжала по Качугскому тракту в Иркутск.
— Юра, сверните, пожалуйста, направо, — попросил Есько.
— Зачем нам на Александровский тракт? — удивился Беликов. — В Хандабай прямо через центр и Синюшку.
Поворот приближался.
— Сворачивайте, по дороге объясню.
Беликов свернул, Есько продолжил:
— Если к дворнику приедем только мы с вами, гарантированно не добьемся от него ни слова. Он же немой! Вероятно, дух заарина выбрал его тело именно по этой причине.
Иномарка поднималась в гору по тракту. Справа — старое садоводство, домики теснились чуть ли не вплотную друг к другу. В те времена давали всего шесть соток. Слева — поля с высаженной капустной рассадой.
— Что вы предлагаете? — спросил Беликов.
— Экзорцизм, — коротко ответил «аномальщик», как будто для человека несведущего это хоть что-то объясняло.
— Не понял, — как и следовало ожидать, сказал Беликов.
— Экзорцизм в переводе с греческого означает «изгнание посредством заклинания». Это процесс и ритуал изгнания злых духов из человека.
— Что означает слово, я знал и раньше. — Беликов усмехнулся. — «Изгоняющий дьявола» смотрел когда-то, попсовый фильм, но прикольный…
— Ритуал, кстати, показан там вполне достоверно, впрочем, утрировано все, как это принято в Голливуде, — продолжал Есько. — Так вот, у меня есть знакомый бывший иеромонах Иоанн, в миру Виктор Самуилович Кронштейн, экзорцист…
— Православный монах с такой фамилией? — удивился Беликов.
— В этом нет ничего необычного, во-первых, а во-вторых, он, кажется, полукровка, но считает себя русским. Вообще интересная у Кронштейна судьба. В начале девяностых основал фирму, которая вскоре сделалась одной из крупнейших в городе. — Есько назвал ее. — Может, слышали?
Беликов кивнул:
— Сеть мебельных магазинов, оптовая торговля продуктами питания и алкоголем, сеть закусочных, навязчивая реклама на местных телеканалах… Но всего этого в последнее время что-то не видно.
— Ну да. В тысяча девятьсот девяносто девятом году он продал свою преуспевающую компанию вместе со всеми своими квартирами и машинами и накануне двухтысячного в ожидании скорого светопреставления оказался в православном монастыре, причем, вероятно, благодаря своему подвигу сделался способным изгонять из человека злых духов.
— Деньги-то он куда дел?
— Этого никто не знает.
— А почему вы назвали его бывшим иеромонахом? — спросил Беликов.
— Виктор Кронштейн расстрига. Рассказал в интервью журналисту какого-то столичного желтого издания, то ли газеты «Жизнь», то ли «Московский комсомолец», о коррупции в монастыре. В результате настоятелю архимандриту Иоаникию ни холодно ни жарко, как с гуся вода, а иеромонах Иоанн лишен сана и отлучен от церкви.
— И чем он будет нам полезен, этот диссидент от православия?
— Можно отлучить от церкви, от Бога никакой буллой отлучить невозможно. Кронштейн искренне верующий человек, тем паче лет пять назад я лично видел его в деле. Он обладает силой профессионального экзорциста.
— Я думал, это ритуал западных христиан, — сказал Беликов.
— Да, в Римско-католической церкви он наиболее развит. С тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года в основе католического чина лежит заклинание папы Льва Тринадцатого против сатаны и мятежных ангелов. Но не отвергается экзорцизм и в православии, да и как его отвергать, если в Новом Завете Иисус Христос и святые апостолы неоднократно изгоняли бесов?
За окнами справа в просветах лесополосы замелькали в свете фар могильные кресты и надгробия. Беликов по-прежнему гнал свою «японку» на максимальной скорости.
— Все ясно, — сказал он. — Нам вообще-то куда надо? Где он живет, ваш расстрига-бессребреник?
— Мы где сейчас? — спросил Есько, всматриваясь во тьму за окнами.
— Александровское кладбище проезжаем.
— Проехали! — воскликнул «аномальщик». — Разворачивайтесь, Юра! Кронштейн в отшельники подался. Я заезжал к нему месяца полтора назад. Живет в благоустроенной землянке сразу за кладбищем со стороны садоводства.
— Он, значит, бомж? — Притормозив, Беликов развернул машину.
— Кронштейн человек последовательный. Ежели отдавать, так уж все.
— Брать, так банк, любить, так королеву, а раздавать, так до последней копейки. — Беликов усмехнулся. — Нет, молодец мужик, честное слово! Был миллионером, сделался бомжем… Где еще, кроме России, такое возможно?
Припарковавшись на обочине, к землянке пошли пешком — не подъехать. Спустя пять минут, подсвечивая сотовым телефоном, Есько отыскал на небольшой поляне в лесу неподалеку от кладбища деревянный люк с прибитой к нему дверной ручкой. Место вокруг оказалось обжитым: сложенный из нескольких кирпичей очаг, журнальный столик, кресло-качалка, поодаль гора смятых жестяных банок из-под пива и колы.
— Он неплохо устроился, — осветив телефоном поляну, оценил Беликов. — Хозяйство, меблировка… В кресле он, вероятно, «New York Times» почитывает в промежутках между молитвами…
— Зря смеетесь, Юра, — сказал Есько. — Английский он знает почти как родной, а еще и немецкий…
«Аномальщик» подергал люк за дверную ручку — заперто. Постучал.
— Виктор Самуилович, откройте, пожалуйста! Это я, Есько Степан Юрьевич!
Минуту было тихо, затем что-то упало и загремело, судя по звуку, медный таз, после чего наконец раздался голос: