Забиба и царь
Шрифт:
– Разве так важно тебе, простолюдинка, знать мои корни?
– спросил землевладелец.
А представительница сопротивления, имя которой было Захра, отвечала ему:
– Ты прав, я дочь простого народа, но я - дочь человека, которого знают все. Все знают его характер, его корни. Я дочь человека из народа, но я, если кто-то желает знать больше, дочь такого-то человека, и все знают кого. Люди знают происхождение моего отца, моего деда, моего дяди и отца его, и дедов его; и так я могу перечислять имена моих дедов и всевозможных дядей хоть до пятидесятого колена. А ты можешь назвать имена своих дедов и дядей хотя бы до третьего?
– Неужели для власти это так важно?
– Да, важно, потому что хорош
– Что значат твои слова?
– Слова мои значат очень многое для того результата, к которому мы пришли в нашем разговоре.
Землевладелец сказал:
– Все дело в обучении и воспитании. В том, как отец воспитывает сына.
А она уточнила:
– Важно воспитание и среда.
Отвечал землевладелец:
– Да, и среда.
А она сказала:
– А ты воспитал своего сына так, чтобы он стал, как это и положено, солдатом?
Он ответил:
– Я воспитал крестьян на своих землях, а их гораздо больше, чем один мой сын, и они стали хорошими бойцами. Они охраняют свою землю, и армии от них только польза.
– Вовсе не ты готовил их для армии, это бедность сделала их такими, да еще понятия и устои, которые и формируют их души и тела. Роскошь твоего дома не позволяет твоим сыновьям стать хорошими воинами. Роскошь не позволяет им узнать жизнь и попробовать ее на вкус, а мать не научила их патриотизму и национальным понятиям нашей страны и нашего народа. Еще хуже то, что няньки твоих детей иностранки и учителя их чужеземцы. Равно как и то, что ты учишь их читать и писать, подражая тому, как это делается во дворцах царей и эмиров здесь и в соседних царствах, а потому они не способны руководить армией, чтобы сражаться за честь, и мы не ждем от них храбрости с тех пор, как они удалились от нас и от нашего Бога. Принцесса, о которой я вам рассказала, находится теперь в нашем доме, где нашла укрытие. Мы охраняем ее и защищаем, она живет у нас. Мы считаем ее старшей сестрой, чтобы не сказал ты или кто-то другой, что простой народ вроде нас не способен на преданность и благодарность, после того как вы нажили на нас свои деньги, убившие в вас совесть и честь. А если ты захочешь убедить участниц сопротивления, - сказала она с напором, - в том, что необходимо сохранить царскую власть и оставить тебе твои наделы, которые ты украл, как и твой отец, у нашего народа, раздавая нам роскошные платья своих жен и их украшения, чтобы задобрить нас, то думаю, что убедить тебе удастся далеко не всех. А вот если ты раздашь народу то, что имеют цари и эмиры, если раздаришь то, что незаконно нажили торговцы, все, что вы имеете, ты станешь первым нашим кандидатом на власть. Мы будем окружать тебя как стены, защищать тебя и укреплять. Готов ли ты обмануть надежды тех, кто давно уже сгнил? Готов ли к решительным действиям, не терпящим торга и неуверенности?
В зале разразилась буря аплодисментов, после чего раздались возгласы во славу народа, во славу блестящих героинь и доблестных воинов, во славу армии. Послышались проклятья в адрес трусов, предателей и тех, кто нажился за счет народа.
* * *
Так сидели они в зале, когда пришел человек и шепнул на ухо председателю собрания, что царь умер у себя во дворце и что это известие доставил его главный дворцовый слуга.
Председатель
– Все мы от Аллаха и к нему возвращаемся. Аллах объясняет то, что не можем объяснить мы, потому что он мудрейший из мудрецов. Воистину, смерть справедлива. Мы обязаны проводить того, кто был царем нашего государства, в его последний путь, во-первых воздавая ему должное, а во-вторых следуя традиции, угодной Аллаху. Все люди должны последовать этой традиции, а потом мы вернемся к обсуждению наших дел и продолжим его с новой энергией и с новым настроением.
Да будет Аллах милостив ко всем, кто умер!
Слава героям!
Слава Забибе!
Пусть живет Забиба!
Пусть живет народ!
Да здравствует армия!
Как готовилась эта книга
Я должен был съездить в Москву и побеседовать с сотрудником пресс-службы иракского посольства. Пустяковое дело, о котором меня попросил Вадим Назаров, "амфоровский" главный редактор.
Но ровно в ту ночь, когда я трясся в девятом купейном вагоне "Красной стрелы", посольство ограбили. Неизвестные в масках проникли в здание, связали охранников и унесли с собой $3.000.000.
Внутрь оцепленного милицией здания я так и не попал. С пресс-секретарем посольства доктором Мухаммадом мне пришлось беседовать у него дома.
* * *
"Амфора" начала готовить эту книжку к печати одновременно с десантом первых штатовских коммандос на иракский берег. Руководители издательства, как и все, были уверены, что война продлится долго. Что янки увязнут в иракской пустыне куда сильнее, чем увязли когда-то во вьетконговских джунглях.
А война продлилась три недели. Вот оно, превосходство современной военной технологии!
– запричитали телевизионные говорящие головы.
Простите, что я скажу банальность, но я все-таки ее скажу. Единственная военная технология, которая есть сегодня у американцев, это зеленая бумажная купюра с портретом бородатого мужчины. Никакого другого супероружия у американцев никогда не было.
При бомбардировках Сербии американцы обещали продемонстрировать невидимые глазу бомбардировщики, совершенные, словно космические корабли из "Star Wars". А продемонстрировали албанских беспризорников, которые за пятьдесят баксов подбрасывали в нужное место радиомаячок, на который и ориентировались ракеты. Усатые сербы ловили мальчишек, отбирали маячки, закидывали их во двор китайского консульства - и ракеты, как бараны, летели туда, куда должны были лететь - тоже во двор.
Та же система была продемонстрирована и в Ираке. Парни из Госдепа перетерли с нужными людьми из саддамовского окружения. И те отдали приказ по армии: отойти, сложить оружие, не сопротивляться. Технология, конечно, действенная. Но не очень передовая.
* * *
Консультантом выпуска этой книги с иракской стороны выступил доктор Мухаммад Муталиб. Это с ним мне предстояло переговорить в Москве, прежде чем книга будет отправлена в типографию.
Доктор Мухаммад несколько раз звонил мне в Петербург, настаивал на встрече, торопил с приездом. Накануне моего отъезда в Москву коллеги спрашивали, чего он от меня хочет? Я не знал, чего он хочет.
– Может, он иракский разведчик?
– Не знаю. Не думаю.
– Может, он хочет свести тебя с самим Саддамом? Может, Саддам скрывается в Москве?
– Вряд ли. Что ему делать в Москве? Если бы Саддам скрывался в Москве, его бы давно сдали америкосам.
– Ты слышал, что за голову Хусейна янки платят $25 миллионов? Вот бы тебя с ним свели, а?
Всю ночь, пока ехал в Москву, я думал: смог бы я выдать на смерть незнакомого человека, если бы за это мне дали $25 миллионов? Смог бы я потом тратить эту кучу бабок, зная, что где-то в земле истлевает тело пожилого усатого человека, которого убили ради того, чтобы я получил свои деньги?