Забирая Еву
Шрифт:
— О, привет, Ева, ты чего так рано? – увидев меня, спрашивает он, а на губах улыбка нервная и глаза как-то странно бегают.
Жорик выглядит каким-то встревоженным.
— Не поверишь, проснулась и первой мыслью: хочу шоколадных кексов. Так что вот, взяла на всех, — поднимаю коробку, демонстрируя сладости.
Жорик тушит сигарету, а я, достав ключ, тянусь к двери.
— Ева, там такое дело, — хватает меня за руку, загораживая путь. — Мать Егора приехала…
— Зачем?
— Какие-то вещи Егора остались здесь. И это…она с тобой поговорить хочет…
— Со мной? – от понимания ситуации сердце начинает отдавать пулеметной очередью, а ноги наливаются свинцовой тяжестью.
— Она у Колеса в кабинете, — шепчет Жорик, в то время как мы переступаем порог отдела. — Ева, если что, я в приёмной, на стреме, так что кричи, — заглядывает мне в глаза.
— Спасибо Жор, — прохожу на негнущихся ногах и, постучав, открываю дверь кабинета Кирилла.
Две пары враждебно настроенных глаз устремляются на меня.
— Ева Сергеевна, присядьте, — ровным тоном обращается ко мне Колесников, не давая возможности просчитать ситуацию. В голове настоящий хаос. Зачем она пришла? Да еще явно с Кириллом заодно.
Не смотря на бурю эмоций внутри, присаживаюсь на стул с максимально равнодушным видом.
— Ирина Олеговна попросила устроить вам встречу. У нее очень важное дело, — хмурится он и задумчиво потирает подбородок, рассматривая какие-то бумаги, лежащие перед ним.
— Я слушаю, — перевожу взгляд на женщину.
Ирина Олеговна явно не испытывает радости от общения со мной. Но, стоит отметить ее выдержку, держится со мной вежливо.
— Дело в том, что мой сын перед смертью приобрел загородный дом в дачном поселке. Я так полагаю, вы должны быть в курсе.
— Да, я в курсе.
— Так вот, из-за этой покупки он влез в долги, — продолжает говорить тихим голосом. Прячет взгляд, устремляя его на сложенные на столе руки.
— Мы потратили на его лечение все, что было. И для того чтобы суметь вылезти из долговой ямы, нам необходимо продать этот дом.
— Я все понимаю, но ко мне какие вопросы? Я не была в этом доме очень давно, и не имею к нему никакого отношения, — начинаю терять терпение. Я понимаю, конечно, что эта женщина в глубоком горе, но ее слова похожи на бред сумасшедшего.
— А у нас другие сведения, — встревает Колесо, недобро ухмыляясь. — По документам из регистрационной службы, дом оформлен на вас, — поднимает на меня ехидный взгляд, тыча указательным пальцем в лежащий перед ним листок бумаги.
— Бред какой-то. Я ничего такого не подписывала. И на сделке не присутствовала, — перевожу растерянный взгляд с Кирилла на Ирину Олеговну.
— По всей видимости, сделка происходила без вашего участия, — ничуть не тушуется женщина. — Я знаю своего сына, он мог так сделать. Если вы не захотите продавать дом, я смогу понять. Просто по-человечески прошу вас выплатить хотя бы сумму долга.
— Конечно, я согласна, — не даю ей договорить. Она поднимает удивленный взгляд. — Продавайте его. Я подпишу все, что необходимо. Я на этот дом абсолютно не претендую.
— Извините, я могу идти?
— Да, спасибо вам, — кивает женщина.
***
При моем появлении в приемной, Жорик вскакивает с места, кидается навстречу. Нина, сидя в кресле для посетителей, вопросительно вскидывает бровь. Киваю в знак того, что все в порядке, и выхожу в коридор. Ребята следуют за мной в кабинет.
Усевшись за свое рабочее место, рассказываю им суть разговора.
— Странно, почему Кай не помог его матери? Уверена, у него хватило бы денег на покрытие долга, — произносит Нина, задумчиво потирая виски.
— Кай не помог бы, — вступает в дискуссию Жорик.
— Он, наверное, не знает всей ситуации. Исходя из специфики работы банков, кинулись они не сразу. Скорее всего, только сейчас, когда жесткие просрочки по платежам пошли. А Кай, по всей видимости, не общается с семьей Егора, — говорит он и как-то странно косится на Нину. Подруга в ответ одаривает Жорика хмурым взглядом.
— Ева, мы не говорили тебе, но Кай спустя неделю после похорон в Москву перевелся. Он там уже практически два месяца.
С губ слетает нервный смешок.
Называйте меня непроходимой идиоткой, дурой. Но только в этот момент до меня наконец-таки дошло, что этот мужчина никогда не вернется. Что на полном серьезе он отказался от меня. Вычеркнул из своей жизни, словно что-то проходящее, мимолетное, ненужное.
И такое отчаяние навалилось на меня. Что делать дальше? Как жить? Для чего?
Никогда не была кисейной барышней, не люблю утопать в жалости к себе. И, наверное, в тот момент только это не дало мне слететь с катушек. А еще дикая злость на него. За себя, за нас. За то, что, ни секунды не колеблясь, взял и задушил все на корню. Как всегда, не интересуясь, не считаясь не с чьим мнением.
***
Колесников после той встречи с матерью Егора снова принялся за травлю. Но на этот раз я была не готова сопротивляться его нападкам. После очередной планерки, где на мою голову вылили тонну дерьма, я села за стол и написала заявление об уходе. Но у Колесникова в планах не было отпускать меня. Он порвал два моих заявления. Следующие два я отнесла напрямую в управление. Но и тем не дали ходу. Каким-то образом он смог убедить начальника отдела кадров, что это все моя временная блажь. А после вызвал к себе в кабинет.
— Кирилл Александрович, я не пойму вас. Вы хотели, чтобы я уволилась, я это сделала.
Он не сводил с меня насмешливого взгляда.
— Мне не нужно вашего увольнения, Ева Сергеевна, — произнес с ленивой улыбкой на губах.
— Что вам нужно?
— Вы просто никак не уясните в своей голове, что все поменялось, — его липкий до омерзения взгляд скользит по моей фигуре. — Сделайте мне шаг навстречу. Меньше всего я хочу сделать вам плохо…
Помню, вышла тогда из кабинета в полном смятении. А спустя полчаса друзьям, все-таки, удалось уговорить меня остаться.