Забирая Еву
Шрифт:
— Сейчас узнаешь, — ухмыляется он. – Сиди смирно, если жить хочешь.
Похититель выходит из машины. Я сижу тихо-тихо, как мышь. Пытаюсь прислушаться. Рядом с нами останавливается автомобиль. Судя по мелодичному звучанию двигателя - иномарка. Хлопает дверца, слышатся мужские голоса.
— Все прошло тихо?
— Да, никаких проблем.
— Вот гонорар.
Затем раздаются шаги. Я вжимаюсь в дальний конец салона, когда внезапно открывается дверца.
— Привет, Ева, — заглянув внутрь салона, произносит Кирилл, с упоительной улыбкой на губах. Его взгляд лихорадочно осматривает меня.
— Зачем? – слезы мешают говорить. Паника с каждой секундой все больше овладевает мной.
— Мы вчера с тобой не договорили. Но осадочек остался, — морщится он.
— Что ты от меня хочешь?
В ответ он лишь изгибает губы и пожимает плечами. Делает вид, словно я задала самый глупый вопрос в мире.
— Чтобы ты не представляла для меня угрозу.
— Я не скажу никому, обещаю, — всхлипываю, понимая, что сострадания от него не дождешься. И спасения не будет.
Он хмурится, словно и сам не в восторге от собственного решения.
— Уже ничего, Ева. Прости, я не могу рисковать.
— Кирилл, пожалуйста, не делай этого, - срываюсь на мольбу. Тянусь к нему, но он со злостью отталкивает мои руки. Захлопывает дверь и, крикнув что-то мужчинам, садится в свою иномарку.
Глава 38
Кай
Третий месяц бегства, прежде всего, от себя. Третий месяц моральной инвалидности, убогости.
Сжимаю изо всех сил виски, до острой боли в черепной коробке. Поднимаюсь из-за стола, подхожу к панорамному окну кабинета. Солнце в зените, палит нещадно. Градусов тридцать на улице. Непривычная для столицы жара. Еще половина рабочего дня впереди, а у меня башка раскалывается. Пора делать ноги отсюда. Выбивать дурь, мешающую здраво мыслить.
Прячу мобильный в карман, выхожу в приемную. За столом, в углу кабинета, усердно создают занятой вид моя новая секретарша. Чья-то племянница или дочка. Я так и не запомнил, когда мне представляли ее, да и не важно.
— Катя, что там с билетами?
— Николай Германович, купила, как вы и просили, на следующие выходные, — отчитывается девушка, поднимая на меня глаза. — Только в первом классе не оказалось, — добавляет еле слышно.
Ну, я и не сомневался, что у нее возникнут проблемы даже в таком легком задании, как забронировать для меня билет на рейс до дома.
— Мне без разницы. Спасибо.
— Вы уходите? – удивленно спрашивает девушка.
— Да.
— Снова на спорт? Поберегли бы себя, ни секунды ведь не отдыхаете…
— Обеденный перерыв можно и более увлекательно провести, — на выдохе произносит она, обхватывая губами кончик ручки.
— Катя, — приходится замолчать на пару секунд, просто для того чтобы не сорваться на грубость. — Занимайся делами.
— Не забудьте про совещание в три часа, — летят вдогонку ее слова. Хотел сказать ей о том, что, к сожалению, я ничего не забываю. Но не стал.
— Николай Германович, в зал? – обернувшись, спрашивает водитель.
— Нет, сегодня поплавать хочу, — откидываюсь на сиденье и устало прикрываю глаза.
***
Спустя сорок минут непрерывного движения голова немного проясняется. Приятная ноющая боль в перенапряженных мышцах отвлекает лучше любого лекарства. Терзающие душу образы покидают голову, мысли очищаются, можно жить дальше. Спустя полтора часа я снова на месте, в кабинете, и с новым рвением бросаюсь в работу.
Телефон оповещает о новом сообщении.
Вадик: «Вечером собираемся в новом клубе Игоря. Ты с нами?»
Незамедлительно набираю ответ.
«Нет, вечером важная встреча»
Стираю. Отбрасываю в сторону телефон.
Что у меня вечером? Да ничего у меня вечером не запланировано. Ай, к черту все. Беру в руки телефон, набираю текст: «В деле»
Чем меньше я наедине с собой, тем проще пережить день и не закопаться.
Все два месяца словно подорванный - бегу куда-то, спешу. Каждую минуту пытаюсь чем-то занять мозг, тело. Довожу себя до изнеможения, чтобы, придя ночью в квартиру, рухнуть в кровать и вырубиться.
После похорон был раздавлен. Не мог в пространстве ориентироваться. Как вспомню ее, худенькую, потерянную, стоящую в сторонке. То, как она прижималась к Нинке, словно к спасательному якорю. А ведь на месте подруги должен был быть я. Должен был поддерживать, успокаивать.
Маленькая, осунувшаяся, испуганная. Но до чего же сильная девчонка. Когда Даша в истерике бросилась на нее, даже не вздрогнула. Только глазища свои огромные, заплаканные подняла на нее и смотрит. Полным ублюдком себя ощущал. Схватил ее, а когда под ладонями ощутил насколько тонкими стали ее руки, плечи… такая злость разобрала. Увел поскорее оттуда. Хотел увезти, пасть в ноги и вымаливать прощение. Только ведь я, идиот, сделал все так, что она никогда не простит.
И Нинка словно тигрица набросилась, зашипела:
— Уходи, Кай. Просто оставь ее в покое, не будь уродом.
Странно, но эти слова как ушат холодной воды на голову. Только тогда осознал, что все на самом деле потеряно.
Так тошно стало от себя. Решил мосты все разом сжечь. Спалить дотла, чтобы даже руин не осталось.
Как удачно тогда место освободилось. Спустя неделю после похорон позвонил руководитель. Поставил перед фактом, что пора приступать к работе. А мне будто этого и не хватало. Помчался, даже с матерью толком не попрощался.
Думал, заглушу свою дикую тягу. Ударился в работу. Землю рыл зубами, сутками на проверках, а в итоге ни на йоту не легче.
Понял, что окончательно потерялся, запутался. Понял, что без нее жизнь превратилась в бессмысленный набор действий. Ради чего? Для чего? Теперь я не готов сказать, где мои ориентиры. Без нее все кажется таким неважным, рутинным, глупым, бессмысленным.
Как же мне ее не хватает... Время и расстояние - такая чушь. Ни черта они не помогают. Стоит глаза закрыть - и снова ее запах кругом, словно она только что была в моей постели. Только что покинула меня, побежала заваривать свой любимый кофе. Я даже слышу ее голос из кухни, обрывки фраз. Снова ворчит. Так смешно всегда смотреть на то, как она пытается играть роль независимой женщины. Актриса. Маленькая, глупая. Чистая. Не хватает ее. Разговоров с ней, бесконечных бесед о будущем, о прошлом. Обо всем. Не хватает ее мастерского умения делать слонов из очень маленьких мух. Не хватает ее звонкого смеха, от которого на душе становилось до постыдного хорошо. А потом словно обухом по голове мысль - ничего нет и больше не будет. Распахнув глаза, понимаю, что я один. И тишина эта удавкой на шею. И в груди снова стягивает, сжимает до зубовного скрежета. Хочется вырвать это чувство. Все еще скулящее, не желающее подыхать.