Забирая Еву
Шрифт:
До самого утра мы просидели с ним за кухонным столом. Смотрели невидящим взглядом на экран телевизора, пили не спеша горький кофе, разбавленный коньяком.
— Тебе нужно уехать отсюда. Нельзя одной… — шепчет Жорик.
— Я об этом подумала уже, — опускаю глаза на свои руки, которые рвут на мелкие кусочки салфетку. — Слушай, а он точно живой? Ты его не того?
— Нет, я когда сумочку твою забирал, пнул его, он застонал. У него даже крови не было, — тут же отвечает Жорик, а я облегченно вздыхаю.
— Это хорошо. Не хватало еще грех на душу брать из-за этого отморозка, — говорю тихо, будто сама себя уговариваю. На самом деле, ой как хотелось бы рожу ему начистить.
— Это он Дашу привез тогда в отдел, — внезапно вспоминаются его признания.
— Да ты что, — от удивления Жорик едва ли кружку из рук не роняет.
— Ага, помнишь, он в то время еще от Егора получал за проданные производства. Вот и отомстил ему.
— Сука, - сжимает со злости кулаки. Я поднимаюсь со стула и направляюсь к раковине, споласкиваю чашку.
— Жорик, ты езжай домой. Спасибо тебе огромное. Кажется, буря миновала, теперь я сама.
— Точно? – видно, что ему не терпится уйти, но он, как хороший друг, добросовестно переносит все тяготы бессонной ночи.
— Я из города уеду. Думаю, на все выходные. А ты домой езжай, чтобы Настя не ругалась сильно. Извинись перед ней.
Жорик обнимает меня на прощание, двигается к выходу.
— Насчет Насти не переживай, я сказал ей, что у Илюхи остался, — смеется он, закрывая за собой дверь.
***
Когда я остаюсь одна, стараюсь не слышать пугающую тишину вокруг. Мне хочется покинуть квартиру как можно быстрее.
Переодевшись в удобный спортивный костюм, заплетаю волосы в косу. С лица отек немного спал, но темно-бордовый синяк будет привлекать к себе слишком много внимания. Приходится истратить практически полтюбика тонального крема, чтобы хоть немного убавить яркость.
Сомнения о правильности выбранного направления терзали меня всю дорогу. Не знаю, для чего я отправилась к ней. Просто, заявиться к маме в таком виде – все равно что собственноручно устроить ей сердечный приступ. Да и, честно говоря, сейчас мне нужно было хотя бы капельку того драгоценного ощущения безопасности, которое не покидало меня рядышком с ним. А где я могу это получить, если не в доме его матери?
Бросив машину у калитки, спешным шагом направилась к воротам. Спустя минуту после моего звонка дверь открылась. На пороге стояла рыжеволосая девочка лет четырнадцати. Окинув меня изучающим взглядом, незнакомка нахмурилась.
— Здравствуйте, - ее тихий голос разрезает тишину, воцарившуюся между нами.
— Привет, — проронила растерянно, осматриваясь по сторонам.
Номер дома тот, что нужен. Значит, я не ошиблась с адресом. Тогда кто она?
— Мне нужна Лидия Прокофьевна…
— Вы Ева? – удивленно изгибает бровь девчонка, а на губах расплывается приветливая улыбка.
— Да.
— Проходите, она в доме.
— Откуда вы знаете мое имя? – закрыв за собой калитку, следую за ней.
— Вы бабушке сегодня снились. Все утро только о вас и говорит. Вот мне и пришло на ум, что вы и есть именно та Ева.
Мы заходим в дом. Я разуваюсь и прохожу вслед за незнакомкой в сторону гостиной. Запах дома, обстановка будят во мне целый шквал воспоминаний и образов. Настолько ярких и счастливых, что на несколько секунд я забываю об ужасах последних месяцев. На какие-то жалкие мгновения я верю в то, что в проеме двери сейчас появится ОН. Одетый в простые спортивные штаны и футболку.
Подойдет, притянет к себе рукой. Засмеется так хрипло, тихо, у самого уха, и поцелует в висок. А потом посмотрит на меня, словно я ребенок несмышлёный. А я ни на секунду не обижусь. Наоборот, прижмусь к нему и лицо на груди спрячу. Пускай я и глупая, и наивная временами, но рядом с ним счастливая до дрожи.
А потом холодный пот прошибает от мысли, что все в прошлом. Что он ушел, а я незваным гостем в его доме. Дура! Нашла куда приехать. Делаю несколько шагов назад, чувствуя, как тело начинает потряхивать от подступающих рыданий. Мне хочется бежать отсюда без оглядки. Но не успеваю я добраться до заветного выхода, на пороге комнаты появляется Лидия Прокофьевна.
— Кристиночка, кто там? – спрашивает женщина, вытирая руки о кухонное полотенце, а когда поднимает на меня глаза, на ее губах появляется улыбка. Но стоит ей разглядеть меня чуточку получше, радость сменяется испугом.
— Евочка, — женщина бросается мне навстречу.
Подавшись к ней, утыкаюсь носом в ее плечо и больше не могу сдерживаться. Рыдаю. Плачу навзрыд. Плачу, словно перенеслась на два месяца назад. В день похорон. Там ни слезинки не выпало, а теперь остановиться не могу. Словно только что дошло до меня осознание действительности. Я плачу о Егоре, о том, что его больше никогда не будет. О том, что никогда больше он не проснется, не откроет глаза. Я плачу о Кае. О том, что он так жестоко поступил со мной. Растоптал меня, вытер ноги, словно я грязь на его подошвах. Ушел, ни разу не обернувшись. Уехал в свою чертову Москву, карьерист долбаный. Мне горько от того, что жизнь моя катится к чертям собачьим. И конца и края нет испытаниям.
Лидия Прокофьевна усаживает меня на диван и терпеливо держит в объятиях, словно родная мама. Гладит меня заботливо, покачивая, словно ребенка маленького. Ей ничего говорить не нужно, она все понимает, все знает. Она дает то, что мне сейчас так необходимо.
Когда истерика стихает, я еще долго сижу, уткнувшись носом в ее плечо. Внезапно чувствую, как в бок упирается что-то холодное и мокрое. Поднимаю глаза и вижу перед собой довольную мордочку Малыша. Встретившись со мной взглядом, он начинает звонко лаять, радостно виляя хвостом.
— Привет, дружок, — из-за плача слова получаются нечленораздельными. Но пес меня понимает и так. Подскочив на месте, ставит лапы мне на колени. Облизывает шершавым языком мое и так мокрое лицо.
Я отстраняюсь от Лидии Прокофьевны и обнимаю Малыша. Сама не замечаю, как начинаю хохотать от его незатейливых ласк.
— Кристиночка, деточка, поставишь на плиту чай. Я как раз пирог клубничный испекла, — обращается Лидия Прокофьевна к девочке, только что вошедшей в комнату. Кристина кивает и выходит на кухню.