Заблудившийся во сне
Шрифт:
– Значит – нервы? Психика?
– М-м-м…
Чувствовалось, что ей не хочется отвечать – или трудно сделать это, найти точные слова. Надо было ей помочь.
– Есть, наверное, какие-то признаки, симптомы? Не выдумала же ты все это на досуге?
– Досуга у меня как раз немного… Признаки, да. Его отношение ко мне.
Мог бы и сам догадаться. Женщина, как-никак. И это для нее всегда было и останется основным мерилом.
– Понимаешь… Я знаю, что полного счастья не бывает. Но мы уже почти десять лет женаты… Искренне любили друг друга, всерьез. И духовно, и вот тут, в этой постели – да и везде, где мы бывали вдвоем.
– А потом он разлюбил? Или ты решила, что случилось именно это? Были факты? Другая женщина – или женщины?
«Рядовой случай, – подумал я, задавая эти вопросы. – Но, быть может, каждой кажется, что она – первая, с кем это происходит, или, по крайней мере, именно с нею этого не могло произойти никак…»
– Женщины? Нет, о, нет. Это я определила бы сразу. В таких делах я – снайпер. Нет. Женщин не было.
– Может быть, просто… охладел?
– Я и это почувствовала бы. Нет, но…
Она помолчала, словно собираясь с силами. Откровенность иногда бывает тяжелой работой.
– Я ощущаю, – наконец прервала она паузу, – что он меня по-прежнему любит. Может быть… может быть, даже чуть больше, чем раньше. Он стал каким-то… более нежным, заботливым, предупредительным, ласковым…
Ну прямо не мужчина, а облако в штанах.
– О таком всякая мечтала бы, – произнес я вслух. – Но в чем же тогда дело? Совершенно не понимаю.
– Дело – в этом.
И она похлопала ладошкой по одеялу, оттесненному на самый край широченной кровати.
– То есть… – догадался я.
– Да. Он словно дал обет безбрачия. И вот уже два с… да, два с половиной года не прикоснулся ко мне… в этом смысле.
– Почему? – Я и в самом деле недоумевал.
– Как будто я знаю! Опротивела? Но это невозможно было бы скрыть, нельзя играть нежность так долго и правдиво, без единого сбоя, накладки… Тут же дело не в одних только словах и поступках – тут ощущаешь что-то более глубокое…
«Нормальная работа подсознания», – подумал я.
– Может быть… – осторожно предположил я вслух, – у него что-нибудь разладилось с… механикой?
Она опровергла это, не задумываясь:
– Ничего подобного. Только не это.
– Откуда ты знаешь, если он не…
– Ты же взрослый человек, по-моему. Тебе надо объяснять? Ну, хотя бы вот: я нередко просыпаюсь под утро. Всю жизнь так. И вижу – спим мы по-прежнему вместе – как у него все… напряжено. В полной готовности. И тело иногда двигается так, как если бы он…
Ага: вот, наверное, в чем дело!
– Может быть, у него есть кто-то – тут, в Пространстве Сна? И здесь у него все с нею и происходит?
– Да? Ты считаешь?
Она задумалась ненадолго.
– Пожалуй, все-таки нет. Понимаешь, мужчина, в душе ощущающий свою вину перед женщиной, старается загладить ее в той же области, в какой причинил обиду. То есть он не порвал бы со мной, потому что сон и явь – разные миры… Нет, что-то другое. Хотя… Нет, нет.
– Скажи… А ты не пробовала вызвать его на разговор об этом?
– Пыталась.
– И он?
– Твердит одно: что любит меня не меньше, чем раньше.
– А чем объясняет?..
– Говорит, что не имеет права сказать, но в скором будущем обещает объяснить все – что и почему.
– Ну, в таком случае…
Она приподнялась на локте:
– В скором будущем! Уже третий, скоро три года. Время идет. Когда это – скоро?
Она немного поплакала. Я не мешал ей. Она вытерла глаза краем простыни.
– Может, это связано с его работой? – задумчиво, словно у самой себя спросила она. – Но у них там все до такой степени засекречено, что он ни полслова…
– Ничего, – утешил я. – Он должен скоро завершить свое дело. Да ты и сама знаешь.
– Надеюсь…
Мы помолчали.
– Как ты думаешь, – спросил я затем, осторожно, потому что переходил к самой интересной для меня теме, – а вот то, что он так глубоко уснул (я постарался назвать его состояние как можно деликатнее) – это не связано с… с тем, о чем мы говорим?
Она – я ощутил ее движение – пожала плечами и ответила (голос ее прозвучал так равнодушно, словно эта тема вдруг перестала ее интересовать. Как если бы она со словами выплеснула и всю тяжесть, которая угнетала ее душу):
– С женщиной в Пространстве Сна? Да нет, вряд ли. Не думаю, что есть женщина, ради которой он оторвался бы от работы на столько времени. Он бы и ради меня не смог… В самом начале это еще случалось – если я очень просила. Но сейчас, в самом конце, когда вот-вот… Нет, тогда это был бы уже не он.
Почему-то мне показалось, что слова эти стоит запомнить.
– А в последний день перед тем, как он уснул, ты не замечала ничего такого – никаких ненормальностей?
– Пожалуй, нет. – Теперь в ее голосе слышалась неприкрытая усталость. – Хотя… – Она помолчала, припоминая. – Знаешь, со мною он был, возможно, чуть более… нежным, скажу так, более нежным, чем обычно. И смотрел так…
– Как? – спросил я, чтобы заполнить паузу.
– Как смотрят перед разлукой. Нет, не когда собираются сбежать к другой, тогда взгляд бывает предательским, хочет он того или нет. Перед разлукой, от него не зависящей.
– Перед смертью, может быть?
Она вздрогнула:
– Не надо этого слова.
– Прости. Но если человек знает, что предстоит расставание не на день и не на два, то он старается как-то привести в порядок свои дела, распорядиться, написать, может быть, завещание…