Заблудившийся во сне
Шрифт:
Одна из этих позиций мне только что стала известной от этого человека.
Если только…
Если только это действительно он.
Но наверняка существует и другая точка зрения. И мне обязательно нужно ее узнать. Потому что речь, возможно, идет уже не просто о судьбе Груздя. И даже не только о судьбе нашего Производного Мира. А о судьбе всего бескрайнего Бытия.
Мысль эта, до сих пор лишь робко постукивавшая клювиком, словно цыпленок, только собирающийся вылупиться из яйца, пробила наконец скорлупу и выбралась в большой мир, хотя еще мокрая и взъерошенная, но наделенная уже всеми нужными свойствами и качествами.
И тут же на нее, словно коршуны на цыпленка, накинулись сомнения. Целая их стая, чей клекот убеждал меня не принимать всерьез ничего из сказанного и услышанного.
И в самом деле: не являются ли и приглашение, и разговор, и требования, выдвинутые Дреминым, всего лишь очередным ходом моих противников? Убедившись, что в открытой стычке со мной справиться не так-то просто, они вполне могли прибегнуть к другой форме борьбы: вместо принуждения – к убеждению.
Да, есть над чем поразмыслить.
Что же мне: прямо потребовать доказательств? Наивно: какие в таком деле могут быть доказательства? В Пространстве Сна может быть создано все, что угодно. Тут можно только верить – или не верить. А не попробовать ли мне вторую возможность: отвечать на хитрость – хитростью, на маневр – своим маневром…
Если, конечно, хватит моей хитрости. Если Дремин – и в самом деле тот, за кого себя выдает или кем хочет казаться, то мне придется состязаться с одним из самых известных хитрецов Земли.
Если хватит… Но, как сказано, кто не курит и не пьет – тот не выпьет и шампанского.
А также: хорошо смеется тот, кто стреляет последним.
Убеждение
Все эти размышления заняли у меня всего несколько секунд: в Пространстве Сна привыкаешь думать быстро – и можешь делать это, поскольку тяжелое вещество больших полушарий мозга в этом процессе не участвует.
– Итак, я вижу, что вы хорошо подумали над моим ответом на ваш вопрос, – проговорил Дремин, позволяя мне заметить, что конструкция фразы была и на самом деле свойственной ему. – В таком случае (он прижмурился) вы, может быть, позволите мне продолжить?
Я лишь безмолвно кивнул.
– Очень благодарен вам за разрешение, – сказал он, и в голосе явственно прозвучала ирония. – Я действительно собираюсь продолжить и рассказать вам о второй причине, которая побудила меня пригласить вас на этот ужин.
Я непроизвольно бросил взгляд на пустой стол. Дремин заметил это и усмехнулся:
– Вы совершенно правы: ужина как такового нет. Но это дело поправимое, и я вам обещаю, товарищ Остров, что ужин будет – а я никогда не нарушаю своих обещаний. Хотя лично я – в моей нынешней сущности – предпочитаю плотно завтракать, а ужинать весьма легко. Но прежде я хотел бы закончить наши деловые разговоры. Если вы, конечно, не возражаете.
Его усмешливая вежливость начинала уже раздражать меня. Но я попытался сохранить на лице выражение спокойного внимания.
– Итак, вторая причина. Вы, возможно, слышали известное некогда выражение: кадры решают все.
– Слышал.
– Приятно. Кадры – это люди, товарищ Остров. Люди, на которых руководитель может возлагать серьезные задачи и быть уверенным, что они эти задачи выполнят. Искусство руководителя, товарищ Остров, и заключается в том, чтобы подбирать нужных людей и расставлять их на нужные места. После этого ему остается лишь проверять качество исполнения. И если кто-то лишь казался нужным, а на деле проявил себя бесполезным – следовательно, вредным, – решать возникающую при этом проблему самым простым и радикальным образом. Вы понимаете, надеюсь?
– Понимаю.
Он кашлянул, снова прошелся по комнате, искоса глянул на меня.
– Что касается товарища Дремина, то думаю, что могу назвать себя умелым руководителем. Кажется, о том же говорит и история, не так ли?
– Совершенно верно, – ответил я, хотя еще за мгновение до этого вовсе не собирался отвечать. Похоже, странное обаяние этого человека действовало на меня помимо моего желания.
– Спасибо. Итак, занимаясь этой постоянной и необходимой работой – подбором и расстановкой кадров, – я собрал необходимые сведения и о вас. Нет, конечно, я не делал этого сам; у меня и тут есть необходимое количество квалифицированных сотрудников. Вы ведь знаете, товарищ Остров: те люди, с которыми мы работали там, продолжают работать с нами и в этих краях – если, разумеется, мы по-прежнему оказываем им доверие. Вы понимаете меня?
Я кивнул – раз и другой.
– Таким образом, у нас здесь создаются прекрасные условия для работы. И не возникало бы никаких проблем, если бы не одно обстоятельство. Не стану скрывать: обстоятельство неприятное, очень важное и нас крайне заботящее.
Он помолчал секунду, пристально глядя на меня. Мне почудилось, что я ощущаю физическую тяжесть этого взгляда, так что я даже поерзал на стуле, чтобы прогнать неприятное ощущение.
– Обстоятельство заключается вот в чем: все то, чего нам удается здесь добиться и что могло бы привести к самым плодотворным результатам в Производном Мире, не имеет туда выхода. К сожалению, отбор эпизодов из мозаики на реализацию нами не контролируется. Мы не в состоянии получить к нему доступ. А без реализации в ПМ все наши труды пропадают зря. Получается, что мы занимаемся работой ради работы – что является столь же бессмысленным и противоестественным, как, скажем, искусство ради искусства; в свое время существовало такое порочное, антимарксистское понятие. Или, может быть, вы не согласны? Как вы лично относитесь к лозунгу «Искусство ради искусства»?
Я помотал головой, чтобы дать понять, что – крайне отрицательно. Хотя, правду говоря, никогда об этом и не думал: искусство находилось вне круга моих проблем. Я считал, что в мире его накопилось так много, что всякий может найти что-нибудь по своему вкусу; этого, по-моему, было совершенно достаточно.
– Меня радует, – сказал Хозяин, – что наши взгляды совпадают и в этой частности. Итак, мы не получаем выхода в реализацию. Но, не имея его, мы не можем получить достаточной подпитки оттуда, из того же Производного Мира. Это можно сформулировать и иначе: подтверждение нашей теории и нашей практики поступает оттуда во все уменьшающемся количестве – по мере того, как там уменьшается количество наших современников. Да, они, и навещая нас периодически при своей жизни там, и переходя на постоянное обитание после того, как эта жизнь в ПМ завершается, – они приносят сюда эти подтверждения, и мы рады этому. Однако большинство их и так уже здесь – а более молодые поколения, к сожалению, исповедуют в основном чуждые нам, неправильные, немарксистские воззрения.
Он снова сделал паузу, прогулялся по комнатке, щелчком стряхнул что-то, невидимое мне, с лацкана клубного пиджака со здоровенной эмблемой, в который уже успел переоблачиться сейчас. Похоже, он играл в себя, как дети играют в куклы, и это доставляло ему все новое удовольствие. Как, вероятно, и императору Нерону, с которым Дремин тут наверняка успел познакомиться, а быть может, и подружиться.
– Можно спросить: но зачем нам эти подтверждения оттуда, из Производного, то есть вторичного, не главного, подчиненного мира?