Заботы пятьдесят третьего года

Степанов Анатолий Яковлевич

Понурый Иванюк вылез из машины и пошел. Представительный мужчина, ничего не скажешь.

– Спишь с ним?
– спросил у шоферши Казарян.

– Не твое собачье дело, мент, - не оборачиваясь, огрызнулась она.

– Именно мое, я же мент. Я про своих клиентов все должен знать.

– Ну, сплю. Что из этого?!

– А с мальцом?

– Плевала я на сопляка вашего!

– Ясненько. Он пристает, а ты не даешь.

– Пристает! Слюни пускает да прижимается!
– презрительно определила застенчивые попытки

Иванюка-младшего шоферша. В окне появился Иванюк-старший, но Казарян не торопился.

– Ты его одного куда-нибудь возила?

– Лохудру вожу, а сопляка - нет. Хозяин запретил.

– Хоза-аин!
– передразнил ее Казарян и вылез из машины.

Дверь открыл Иванюк-младший.

– А вот и я, Гена!
– радостно, как в цирке, приветствовал его Казарян и развернул красную книжечку.

– Кто там, Геннадий?
– спросил из кухни старший Иванюк в пределах возможной для него естественности. Но на первый раз весьма сносно.

– Это ко мне!
– криком, чтобы отец не заметил волнения, ответил Геннадий.

– Папа?
– полушепотом спросил Казарян и, когда Геннадий кивнул, криком же расширил и углубил его ответ: - И к вам тоже, Тимофей Филиппович!

Тимофей Филиппович появился в прихожей.

– Кто это, Геннадий?
– на этот раз несколько театрально вопросил Иванюк-старший.

– Это из милиции, папа, - пролепетало непутевое дитя.

– Опять?!
– вскричал папа.
– Ты же давал мне честное слово, что с этим покончено!

– Папа, я ничего такого не делал! Я не знаю, почему он пришел!

– Просто так милиция не приходит!
– сейчас Иванюк-старший орал абсолютно искренне.

– Дорогие Иванюки!
– обратился к ним Казарян.
– Что же в прихожей шуметь? Давайте расположимся где-нибудь поудобнее, сядем рядком да поговорим ладком.

– Прошу!
– опомнился Иванюк-старший и распахнул дверь в столовую.

– Давайте договоримся так, - предложил Казарян, усевшись на зачехленный стул.
– Чтобы избежать базара, я буду задавать вопросы, и на каждый вопрос будет отвечать только тот, к кому этот вопрос адресован. Есть другие предложения по порядку ведения?

Папа согласно молчал, а сынок в нервности задал дурацкий вопрос:

– Это вы к Стручку приходили?

– Вопрос не имеет отношения к делу. Хотя к Виталию Горохову по прозвищу Стручок приходил именно я. Начнем. Геннадий, ты сейчас имеешь связи с кем-либо из преступной группы, не без твоей помощи ограбившей в свое время меховой склад?

– Нет. Как из колонии вернулся, никого не видел и видеть не хочу.

– А упомянутый тобой Стручок?

– Это не связь. Мы с ним дружим.

– Я же запретил тебе встречаться с этим бандитом!
– вскричал Иванюк-старший.

Казарян посмотрел на него жалеючи и проникновенно укорил:

– Мы же договорились, Тимофей Филиппович.
– И младшему: - Объясняю тебе: будешь говорить

правду, пройдешь свидетелем. Будешь врать соучастником в страшненьком деле.

– Каким соучастником? Какого еще дела?
– заныл тот.

– Об этом после. Ну, так кого ты видел из преступной группы?

– Геннадий, говори правду!
– опять не выдержал отец.

– Гена, говори. Ведь папа просит.

– Ни с кем я не встречался, ни с кем!
– криком прорыдал Иванюк-младший.

Казарян подождал, пока он вытрет слезы, сопли и высморкается. Геннадий все это проделал при помощи довольно чистого носового платка.

– И с Романом Петровским по кличке Цыган тоже не встречался?

Надо же, вроде бы успокоился, а тут снова зарыдал. Хлипким оказался отпрыск богатырского рода Иванюков. Казарян напомнил о главном:

– Ты не рыдай, ты дело говори.

– На второй день, как я вернулся, он меня прихватил, - вытерев слезы, начал повествование Геннадий.
– У дома нашего поджидал. Велел к Стручку идти, чтобы тот Васина разыскал. А Васин еще не приехал. Потом он мне задание дал. Сходить по одному адресу и записку передать.

– Кому?

– Да бабке какой-то!

– Адрес, адрес, Гена!

– В Ростокине это. Второй Ростокинский тупик, дом шесть, квартира девять. Евдокия Григорьевна.

– В записку-то заглянул?

– Я чужих писем не читаю.

– Кому записка?

– Колхознику. Чтобы десятого, в три часа, у пивной на площади Борьбы был.

– Как поддерживаешь связь с Цыганом?

– Когда ему надо, он ко мне приходит.

– И опять ты мне врешь, Гена. А я предупреждал: врать не надо. Ты ведь вчера с ним у Киевского вокзала встречался. В двенадцать часов. Так как вы поддерживаете связь?

– Через два дня на третий я должен быть у входа в метро на определенной станции по Кольцевой. Следующая встреча - через одну станцию. И там прогуливаться. Когда ему надо, он найдет, сам ко мне подойдет.

– Значит, очередная встреча у вас послезавтра, в двенадцать, у Серпуховской?

– Да.

– Все-таки мы с Тимофеем Филипповичем кое-что из тебя выбили. Казарян поднялся со стула.
– Послезавтра пойдешь на свидание с Цыганом. А до этого носа никуда не высовывай. И не открывай никому. Даже Стручку. Запомнил?

– Запомнил, - еле выдавил Геннадий.

– Не слышу!!!
– взревел Иванюк-старший.

– Запомнил, - уже громче повторил Геннадий.

– Если что, башку отверну, - пообещал заботливый отец.

– Тимофей Филиппович, вы остаетесь дома?
– спросил Казарян.

– Нет. На работу надо обязательно. Дел по горло.

– Вы меня подбросите?

– С удовольствием.

– Будь здоров, Гена, - пожелал Казарян и направился к дверям. Вежливо пропустив Казаряна вперед, Иванюк-старший повернулся к младшему, провожавшему их, пригрозил: