Забрать любовь
Шрифт:
Кто-то позвонил в дверь. Я сунула список в карман и сгребла Макса под мышку. После статьи о матерях-убийцах мне не хотелось оставлять его даже на минуту. Сквозь тонкое витражное стекло двери виднелся знакомый коричневый костюм и шляпа посыльного.
— Здравствуйте, — поздоровалась я. — Мне очень приятно снова вас видеть.
С тех пор как Николас сообщил матери, что у нее есть внук, к нам через день приходил посыльный. Он привозил большие коробки с книгами доктора Сойса и детской одеждой от Диор, а однажды принес большую деревянную лошадку-качалку. Таким образом Астрид пыталась завоевать любовь Макса… и Николаса тоже, разумеется.
— Быть может, выпьете кофе? — предложила я. — Ведь еще очень рано.
Посыльный улыбнулся.
— Благодарю, мэм, — поклонился он, — но я на работе.
— А-а, понимаю, — пробормотала я, делая шаг назад.
— Вам, наверное, нелегко, — сочувственно сказал он.
— Нелегко? — удивленно моргнула я.
— С малышом. Моя сестра тоже недавно родила. А до этого она работала учителем. Так вот, она говорит, что ей легче справиться с сотней семиклассников накануне летних каникул, чем с одним-единственным маленьким монстром.
— Ну да, — кивнула я. — Так и есть.
Посыльный втащил очередную коробку в гостиную.
— Вам помочь ее открыть?
Я улыбнулась и пожала плечами.
— Спасибо, я справлюсь.
Он приподнял свою потертую коричневую шляпу и исчез за дверью. Я услышала, как завелся двигатель его приземистого грузовичка. Когда он стих вдали, я положила Макса на пол возле коробки.
— Побудь здесь, — пятясь, приказала я ему.
Потом развернулась и бросилась бежать в кухню за ножом. В мое отсутствие Макс приподнялся на руках и теперь походил на сфинкса.
— Эй, — окликнула я его, — да ты молодец!
Меня даже в жар бросило. Я наконец-то подметила в поведении Макса что-то новенькое, прежде чем это успел сделать Николас.
Макс внимательно наблюдал за тем, как я разрезаю на коробке шпагат и выдергиваю из нее скобки. Он схватил конец веревки и попытался сунуть его себе в рот. Я положила нож на пол возле дивана и извлекла из коробки маленький стульчик с надписью «Макс» на спинке. «С любовью, бабушка и дедушка», — гласила вложенная в посылку записка. Мне пришло в голову, что у Макса есть еще один дедушка, а возможно, и еще одна бабушка. Вот только встретится ли он когда-нибудь с ними?
Я встала, чтобы выбросить упаковку. И тут мое внимание привлекла маленькая плоская розовая коробочка. Она лежала на самом дне большой коричневой коробки. Я разорвала опоясывающую коробочку золотую фольгу, открыла крышку и увидела изумительный шелковый шарф с рисунком из элементов конской упряжи и серебристых подков. «Это для Пейдж, — прочла я на вложенной в коробочку открытке. — Она тоже заслуживает подарков. Мама». Астрид Прескотт никогда не была моей матерью, и мне было ясно, что она ею никогда не станет. На мгновение мне в голову пришла безумная мысль. А что, если этот прекрасный шарф передала мне через Прескоттов моя настоящая мама, где бы она сейчас ни находилась? Я скомкала тончайший шелк и поднесла его к носу, вдохнув аромат дорогого бутика. Шарф был подарком Астрид. Я это знала, и все во мне трепетало при мысли, что она обо мне вспомнила. Но я решила, что сегодня буду считать, что его прислала мне далекая и незнакомая мама.
Макс, который еще не умел ползать, каким-то образом подкатился к ножу.
—
Он молотил ногами в воздухе, в уголках его рта пузырилась слюна. Я выпрямилась и прижала его к груди, вытянув вперед одну руку, как будто собираясь танцевать с ним вальс. Мы закружились по комнате и впорхнули в кухню. Его голова неуверенно покачивалась на тонкой шейке.
Мы вместе подогрели в кастрюльке бутылочку со смесью. Я давала Максу всего одну бутылочку смеси в день, потому что в глубине души боялась, что женщина из Ла Лече может в любой момент вернуться. Она узнает о моем прегрешении и гневно укажет на меня пальцем. Я капнула немного смеси на руку, чтобы проверить ее температуру. Мы снова закружились по кухне, держа путь обратно в гостиную. Плюхнувшись на диван, я включила Опру и осторожно положила Макса на подушку.
Я всегда так кормила Макса, потому что если я брала его на руки, то он слышал запах грудного молока и иногда отказывался брать соску. Мой сынишка был на редкость сообразителен! Я надевала на него слюнявчик и поудобнее укладывала его на подушке. Таким образом, у меня даже была свободная рука, что давало мне возможность переключать каналы или листать журнал.
Сегодня Опра пригласила на передачу женщин, которые всю беременность даже не догадывались о своем состоянии и узнали о нем только после совершенно неожиданных родов. Я покачала головой.
— Ты только посмотри на них, Макс, — глубоко вздохнув, сказала я. — И где только она разыскалашесть таких дур?
Одна из женщин рассказала, что у нее уже был один ребенок, и однажды вечером у нее начало пучить живот. Она прилегла на кровать и через десять минут обнаружила у себя между ног отчаянно вопящего младенца. Другая женщина сочувственно качала головой. Она ехала в машине вместе со своей подругой. Подруга вела автомобиль, а она сидела на заднем сиденье. И вдруг ни с того ни с сего она родила ребеночка. Он вывалился на коврик у нее под ногами прямо сквозь белье и шорты.
— Они не чувствовали, как ребенок толкается изнутри? — удивилась я. — Они и схваток не почувствовали?
Макс поднял голову, и слюнявчик выпал у него из-под подбородка и сполз на пол. Я вздохнула и на секунду отвернулась от Макса, чтобы поднять слюнявчик. И в этот момент я услышала удар. Это Макс скатился с дивана на пол, по дороге сильно ударившись головой об угол журнального столика.
Он лежал лицом вниз на бледно-бежевом ковре, в нескольких дюймах от ножа, которым я разрезала шпагат на коробке, и дергал руками и ногами. От ужаса у меня перехватило дыхание. Я подхватила его с пола и заглушила крики, прижав его личико к груди.
— О боже, — шептала я, раскачиваясь взад-вперед. — Боже мой!
Но Макс продолжал кричать от боли.
Я отстранилась, чтобы убедиться в том, что ничего страшного с ним не произошло. И тут увидела пятна крови. В крови была и моя рубашка, и красивый новый шарф. Это была кровь моего ребенка.
Я положила Макса на светлый диван, нисколько не заботясь о сохранности обивки, и быстро ощупала его лицо, шею и руки. Кровь шла из носа. Никогда в жизни я не видела так много крови. Других повреждений на его теле не было. Должно быть, он ударился лицом об угол дубового столика. Его пухлые щечки стали красными, как помидор, и он яростно молотил воздух кулачками. А кровь все не останавливалась. Я не знала, что делать.