Заброшенная тропа
Шрифт:
— Тебе бы он не понравился. Там повсюду цветы. И растения. Много-много растений.
Он снова усмехнулся, допивая остатки из своего бокала.
— Тебе нравится твоя работа?
— Я люблю свою работу. Мне нравится работать своими руками и видеть, как все растет под моей опекой. Приятно видеть, как распускается цветок, и знать, что именно я посадила семя.
— Как это началось? Как ты заинтересовалась садоводством? — Он наклонился вперед, не сводя с меня пристального взгляда. Броуди был таким весь вечер. Когда я говорила, он слушал.
— Это началось на свалке. Там было все такое… мертвое.
— Как у меня дома.
Я рассмеялась.
— Да, но другого оттенка. Грязь и ржавчина. Все имело красновато-оранжевый оттенок. Не знаю, почему у меня возникло такое желание, но однажды я была в продуктовом магазине, покупала буханку хлеба, и рядом с кассой у них была выставлена целая коллекция семян. Знаешь, такая металлическая подставка с семенами?
Он покачал головой.
— Нет, но поверю тебе на слово.
— Ты когда-нибудь был в продуктовом магазине?
— Один или два раза.
Я покачала головой и рассмеялась.
— Боже, у нас разные жизни. В общем, пакетики стоили всего тридцать центов, поэтому я купила три штуки. Я хотела сделать что-нибудь, чтобы сделать мой маленький мир красивее. Я посадила семена в старую коробку из-под яиц и молилась, чтобы они взошли.
— Ты дала им жизнь.
— Я старалась. — Я грустно улыбнулась ему. — Это было хобби. Уход за растениями и цветами помог мне не умереть со скуки. К тому времени, как я уехала, у Лу было достаточно растений, чтобы открыть оранжерею, если бы он захотел.
— Лу?
— Владелец свалки, — сказала я. — Он разрешил нам остаться там.
— Точно. Отшельник. Клара никогда не называла мне его имени.
— Лу Майли. Я думаю, что за все годы, что мы были там, я разговаривала с ним всего раз или два. Он не трогал нас. Мы не трогали его. Но между нами чувствовалась нежность, даже на расстоянии.
Когда мы с Кларой уехали со свалки, я пересадила все, что вырастила, поближе к его дому. Я никогда не забуду выражение лица Лу, когда он заметил розовые цветы, которые я оставила прямо перед его дверью. Он уставился на них, потрясенный и, возможно, немного гордый.
Мне нравилось думать, что он поливал эти цветы после того, как я ушла. Что он понял, что это было единственное, что я могла подарить ему в знак моей признательности.
Я отдала ему жизни, которые у меня выросли, в благодарность за то, что он спас мою.
— Хватит об этом. — Я отмахнулась от этой темы. Я не часто вспоминала о свалке или, еще реже, о несчастьях прошлых лет. А сегодня вечером я слишком наслаждалась собой, чтобы ворошить прошлое.
Кроме того, не похоже, что Броуди это действительно волновало. Я подозревала, что это обаяние было его способом подшутить надо мной. Это был его собственный знак признательности за то, что я сопровождала его сегодня вечером.
—
— Да. — Я кивнула. — «Галлауэй». Он прекрасен. Отличается от отеля, в котором мы были сегодня вечером, но не менее изыскан. Он находится прямо на побережье. Я приступаю к работе под аккомпанемент океанских волн и запах соли и песка в воздухе.
— Ты любишь свой дом. Ты любишь свою работу. Что еще я должен знать о тебе, Ария Сент-Джеймс?
Возможно, я не испытываю к тебе ненависти.
— Когда-нибудь я бы хотела открыть цветочный магазин и собственную оранжерею. Я бы хотела составлять такие букеты, как этот, и продолжать выращивать растения.
Это был секрет, о котором я никому не рассказывала, даже Кларе. Я не ставила перед собой особых целей. Я не заглядывала слишком далеко в будущее. Потому что мечты было слишком легко украсть. Лучше бы они оставались под замком.
— Я не знаю, почему я только что сказала тебе это, — призналась я.
— Наверное, из-за шампанского.
Я подняла бокал, чтобы сделать еще один глоток.
— Наверное. И завтра я пожалею, что доверилась врагу.
— Я все еще враг? — спросил он.
— Конечно.
— Хорошо. — Он ухмыльнулся, спрыгивая со стойки. — Завтра в перемирии больше не будет необходимости.
— Согласна. — Это слово прозвучало с придыханием, когда он пересек разделявшее нас пространство.
В его зеленых глазах был голод. Он смотрел на меня уже несколько часов. Если бы он достал зеркальце из кармана смокинга, я, вероятно, увидела бы то же желание в своем собственном взгляде. Он подошел ближе, его походка была легкой и уверенной. Каждый шаг был соблазнением, как в том единственном танце, который мы вместе танцевали на свадьбе.
Броуди крепко держал меня за талию. И он уделял мне безраздельное внимание. Аромат его одеколона ударил мне в нос, когда он приблизился. Я сидела на стойке, и наши глаза были почти на одном уровне. Не совсем. Он был на несколько дюймов выше шести футов, и даже когда я была на каблуках он был выше меня.
В приглушенном свете его борода казалась гуще, и у меня руки чесались прикоснуться к ней. Его волосы были так хорошо причесаны, что их нужно было хорошенько взъерошить.
— Что ты делаешь? — спросила я, когда он придвинулся ближе, прижимаясь к подолу моего платья.
— Я собираюсь поцеловать тебя.
Мое сердце екнуло. Да. Это все из-за шампанского. Мне было все равно.
— А что, если я не хочу, чтобы ты меня целовал?
Он наклонился ближе, и тепло его дыхания коснулось моей щеки.
— А что, если ты все-таки хочешь?
Что, если я все-таки хочу?
Я взяла его лицо в ладони, позволяя его бороде царапать мои ладони, и притянула его губы к своим.
Затем я поцеловала его.