Забудь о прошлом
Шрифт:
Дан был здесь однажды, когда хоронили Лану, но тогда подъезжали с другой стороны, все происходило почти рядом с входом, да и настроение у него было не из тех, в каком глазеют по сторонам, так что он ничего толком не увидел. Теперь у него была возможность если не рассмотреть окружающее основательно, на что стремительно шагавший Маран не давал ему времени, то хотя бы составить некое общее представление. На кладбище не было аллей и широких проходов, во все стороны разбегались извилистые дорожки, петлявшие между большими и малыми надгробиями, деревьями, кустами и холмиками. На надгробиях выделялись белые надписи самой разной длины, от двух-трех слов до нескольких абзацев. Поэт, вышучивая на Перицене честолюбивые устремления Марана, говорил правду, действительно,
Неожиданно впереди возникла поросшая травой земляная насыпь, уходившая в обе стороны. Она возвышалась над могилами метра на полтора, и по ее верху тоже пролегала узкая тропинка. Маран перешел через насыпь и зашагал дальше, пройдя за ним десяток метров по той стороне, Дан понял, что насыпь разделяла, так сказать, века, могилы позапрошлого стодвадцатипятилетия, ибо в торенском веке было не сто лет, а сто двадцать пять, от прошлого. Еще двадцать минут этой гонки, и Маран остановился. Только теперь до Дана дошло, что направлялись они не на могилу Ланы. Впереди высился узкий, крутой холм, в подножье которого была вделана небольшая плита. На плите сверху маленькими буквами: Вен Лес, а ниже крупными: Мастер. Нижняя надпись явно новее, наверняка сделана значительно позже верхней. Поэт обошел остановившегося рядом с Мараном Дана и сложил свои ветки к подножью, потом отступил к большому дереву, прислонился к стволу и задумался, глядя на холм отсутствующим взглядом. Маран тоже некоторое время, не очень долго, смотрел на холм, потом осторожно коснулся Дана локтем и чуть кивнул в сторону Поэта. Дан понял, что это и есть тот самый знак. Даже не посмотрев на Марана, он медленно подвинулся к Поэту, повернулся боком и только потом бросил взгляд влево… Марана там уже не оказалось, он переместился бесшумно, как всегда, и теперь медленно, прогулочным шагом шел по дорожке в направлении следующей насыпи. Мастер умер в самом конце прошлого века, и его холм был невдалеке от границы с веком нынешним. Маран дошел до насыпи, поднялся на нее и зашагал поверху, теперь его не заслоняли ни надгробья, ни деревья, он был весь на виду, его все еще юношески стройная фигура просматривалась на фоне серебряного неба до малейшей черточки. Отличная мишень для хорошего, да и не самого блестящего стрелка. Что он делает, чуть не простонал Дан и только тут наконец понял все. Маран расставил ловушку, роль приманки в которой играл сам. Дан дернулся, но вмешиваться было поздно, он сдержал крик и прижал к груди стиснутые кулаки. Очнувшийся от своих мыслей Поэт рванулся было вперед, но Дан схватил его за руку и приложил палец к губам. Тот, видимо, тоже понял, что изменить уже ничего нельзя.
Свист пуль в тишине кладбища прозвучал оглушающе. Маран резко пригнулся и исчез, то ли упал, то ли бросился на землю. Послышались крики, треск веток, шум падения, Дан понял, что так или иначе все кончилось, и кинулся к месту происшествия. Сердце у него буквально выскакивало из груди, и он прижал его ладонью. Взбежав на насыпь, он увидел Марана, тот был на ногах, а это значило, что самого страшного не произошло, и Дана отпустило. Рядом с Мараном стоял человек, которого Дан никогда прежде не видел, а к тому моменту, когда они с Поэтом подошли поближе, Мит и Науро выволокли из-за надгробий упиравшегося мужчину в наручниках и швырнули на траву. Мит бросил рядом незнакомое Дану оружие с прикладом и средней длины стволом и спросил Марана:
— Ты цел?
— Ни царапины, — ответил тот, и Мит, словно вдруг ослабев, сел на край надгробной плиты и уронил лицо в ладони.
— Гильзы, — сказал Науро, ссыпая на траву рядом с оружием исковерканные куски металла.
Из-за кустов появился еще один незнакомец, на груди у него висел бинокль.
— Я подобрал две пули, — сообщил он.
Маран не обратил на него внимания, он подошел к Миту, сел рядом и обнял того за плечи. Мит поднял голову.
— Я пережил самые жуткие минуты в своей жизни, — сказал он чужим голосом. — Никогда больше не проси меня ни о чем подобном.
— Ты все сделал отлично, — сказал Маран мягко.
— Никогда больше не проси меня ни о чем подобном, — повторил Мит и снова спрятал лицо в ладони.
Маран встал и пошел на ту сторону насыпи. Через несколько минут он вернулся.
— Еще две, — сказал он, — засели в дереве, как я и думал. — Он протянул ладонь, на которой лежали две крупные удлиненные пули.
— Калибр — можно убить дракона, — заметил Науро.
Маран опустил одну из пуль в карман, вторую протянул Поэту.
— Держи на память. И забудь свой сон.
Поэт взял пулю, не проронив ни слова, и так же молча направился к дорожке.
— Здесь все, пошли, — сказал Маран.
Науро и Мит потащили продолжавшего сопротивляться мужчину в наручниках за Поэтом, незнакомцы двинулись вслед, и Дан спросил:
— Кто такие?
— Журналисты, — сказал Маран. — Газеты Латании и Вахта. — И, посмотрев на изумленного Дана, усмехнулся: — Как видишь, я кое-чему научился на Земле.
Еще издалека Дан увидел у ворот несколько человек. Он сразу узнал крупнотелого, с пышной шевелюрой Лета и тонкого Навера с его суховатым лицом математика, которым он, собственно, и был. На земле у их ног лежал еще один тип в наручниках, над которым склонились двое неизвестных, и третий шел от ворот.
— Мы его раскололи, Маран, — крикнул Лет, не дожидаясь, пока вторая группа подойдет. — И его, и водителя, тот в машине. Мстители. Боевики, проще говоря, убийцы. Низшее звено. Но они выложили все имена. Кто давал задание и прочее.
— Записали? — спросил Маран, подходя.
— Еще бы!
— Свидетели?
Лет кивнул на людей, рассматривавших поверженного Мстителя. Увидев Марана, они оставили свое занятие и поспешно подошли.
— «Латания-фонор», — отрекомендовался один из них и потянул из сумки микрофон. — Пару вопросов.
— Вопросы задавайте тем, кто работал, — сказал Маран. — Моя роль была самой скромной. Кандидат в покойники.
Журналист, поколебавшись, пошел к Миту с Науро, а Лет, воспользовавшись тем, что посторонние оттянулись в сторону, сказал Марану, качая головой:
— Ну и задачку ты задал Миту!
— Я был уверен, что он справится.
— А если б он не справился? — спросил Навер сухо. — Как он дальше жил бы? Об этом ты подумал? Да и мы все…
— Об этом я не подумал, — ответил Маран после короткой паузы. — Я попрошу у него прощения. И вы тоже простите меня. И… Давайте наконец поздороваемся.
Он обнял Навера, лицо которого после его слов просветлело, Лета и направился к Миту, который с журналистом говорить не стал, оставив его Науро. Маран отвел Мита в сторону, и Дан решил послушать, что говорит латанскому радио Науро.
— Значит, было предупреждение о покушении? — спросил латанец на хорошем бакнианском.
— Да, какое-то было. Еще в Латании. А тут Маран проверил. Позавчера днем он выехал в город и засек за собой слежку.
Позавчера? Дан удивился, потом сообразил: это когда они с Поэтом занимались устройством концерта, а Маран якобы сидел дома…
— Почему они сразу не попробовали стрелять? — спросил латанец.
— Ну, Марана не так легко подстрелить. Он поводил их, убедился и оторвался. И вчера они за ним ехали до Старого Зала и обратно. Но там было слишком людно. К тому же присутствовал представитель Земли. В общем, он уверился, что за ним следят. Конечно, это могла быть просто слежка. Если б у них не оказалось оружия, мы дали б отбой. Но мы не сомневались, что это убийцы. Смысл дела был в том, чтобы взять их с поличным. И позавчера, и вчера их было трое, Маран считал, что больше их не станет… Собственно, чтобы застрелить одного безоружного человека, больше и не надо, даже наоборот. Было решено, что двоих Лет с Навером возьмут сразу, а третьего оставят нам.