Забудь о прошлом
Шрифт:
— А если бы они не справились с двумя?
— Шутите? — Науро презрительно фыркнул.
— А третий? — спросил не потерявший нити журналист.
— За третьим мы должны были идти до условленного места. Куда его вел за собой Маран. Быстро, чтобы тот не успел пустить оружие в ход раньше времени. — Науро замолчал, и репортер подхватил:
— А там подождать, пока террорист вынет оружие и взять его. Так?
— Не совсем. Мы должны были дать ему выстрелить.
— Как?!
— Маран хотел, чтобы были выстрелы. И пули. Чтобы быть уверенным… А то знаете, какая у нас тут страна. Подумаешь, вынул оружие… Словом, это была задача Мита. Он должен был позволить тому типу выстрелить, но не дать попасть.
— Как же это возможно?
— Мит выбивает сто двадцать пять из ста двадцати пяти. У него был пистолет. Если б не удалось подобраться достаточно близко, он должен был подбить этому подонку руку в момент, когда тот нажимал на курок. Или, если удастся подобраться, а местность такая, что удалось, просто ударить по руке и сбить прицел. Что он и сделал.
Латанец не мог опомниться.
— Это же дело секунд. А вдруг не получилось бы? Как вы на такое пошли?
Науро вздохнул.
— Невообразимо, — продолжал удивляться журналист.
— Ты не знаешь Марана, — сказал Науро и махнул рукой.
— Представляю, каково вам было играть жизнью бывшего начальника, — сказал латанец, помолчав.
— Ничего ты не представляешь, — сказал Науро жестко. — Для того, чтобы представить, тебе надо было прожить с нами рядом последние десять лет. Начальник, не начальник… Это в прошлом. А что навсегда… Для каждого из нас он близкий друг.
— Не больше, не меньше, — пробормотал репортер.
— Не меньше! А больше не бывает.
— Что ж! Зато теперь у вас есть имена, свидетели, оружие и пули. Не считая самих убийц. Спасибо. А где Маран? Может, он все-таки ответит мне на пару вопросов?
Маран уже стоял у ворот с Летом, Навером и Митом.
— Дан, — крикнул он, когда Дан повернулся в его сторону. — Иди в машину. Уезжаем.
— Один вопрос, — взмолился латанец, подойдя вместе с Даном. — Один! Почему они хотели тебя убрать? Именно сейчас.
— Я вернулся с землянами. И во мне увидели конкурента. Не эти, конечно.
— Но ты конкурент или нет?
— Нет. Пока правит Лига, нет, потому что я и Лига несовместимы. Если Лига уйдет, тоже нет, потому что бакны мне больше не доверяют. Я для них предатель. Все. Парни, я уезжаю. Лет, распоряжайся тут. А когда увидимся?
— Приезжайте все в Вагру. Вечером, — сказал Лет.
— В Вагру?
— А почему нет? Маран, ты еще не видел мою жену.
— А ты мою, — сказал Маран и, не оставляя времени для вопросов, добавил: — Ладно, вечером в шестнадцать в Вагре. В четырнадцать у Малого дворца. Встретимся и поедем. Я повезу. И найдите мне Санту. Дан, бегом.
Они добежали до машины и сели в нее в тот момент, когда разом три или четыре мобиля подъехали к воротам кладбища.
— Дан, иди за руль, — попросил Маран. — Он поменялся с Даном местами, откинулся на спинку сидения и закрыл глаза.
Маран так и просидел всю дорогу, закрыв глаза, Поэт упорно молчал, и Дан был рад, что не надо ничего говорить, он чувствовал безмерную усталость, словно целый день таскал какие-нибудь тяжести. Молча же он заехал на скоропалительно сооруженную стоянку позади Малого дворца, вылез, отдал Марану ключи и пошел вперед. Маран и Поэт, так и не обменявшись ни единым словом, шагали чуть сзади. И только уже поднявшись по лестнице на второй этаж, где находились отведенные им апартаменты, Маран сказал:
— Забавная получается история. Раньше, попадая во всякие переделки, я всегда загадывал: если пуля, пусть в сердце или в голову, чтобы сразу, ведь ранят, значит возьмут и… А теперь я шел по этой насыпи и думал: только б не в сердце и не в голову.
— Что так? — спросил Поэт иронически.
— Да привык уже. К братьям по разуму. Знал, если не на месте, то вытянут. И потом, пуля в голову — зрелище малоприятное. Особенно для женщины.
— Как тебе не стыдно, — сказал Поэт с неожиданной яростью. — Лицемер! Если б ты заботился об этой бедной девочке, ты не стал бы устраивать такие… такие… — он не нашел подходящего слова и крикнул: — Видеть тебя после этого не хочу! — Потом повернулся на каблуках, пошел к своей двери и исчез за ней.
Маран посмотрел ему вслед, но не двинулся.
— Где у него видеосвязь? — спросил он.
— Пойдем покажу.
У пульта никого не было, Дан вызвал станцию и, не спрашивая Марана, попросил Наи. Та, видимо, сидела наготове, она возникла мгновенно, настолько быстро, что Дан не успел отодвинуться и попал на экран вместо Марана. Он сразу отскочил, но тех секунд, когда он заслонял Марана, оказалось достаточно, в глазах Наи мелькнул такой ужас, что потрясенный, он выругал про себя Марана последними словами.
Они долго молчали, глядя друг на друга, потом Маран сказал:
— Все в порядке, девочка. Скоро увидимся.
— Ты не ранен? — спросила она тихо.
— С чего бы это? Конечно, нет.
Она еще минуту молчала, потом из ее глаз хлынули слезы, и она сразу отключилась.
Маран вздохнул.
— Будешь говорить с Никой?
— Потом, — сказал Дан. — Не сейчас.
— Тогда пошли.
— Мучитель, — выйдя в коридор, буркнул Дан сердито. — Ника убеждала меня, что тебя трудно любить, я еще спорил. А теперь вижу: ох, трудно! Сколько вы вместе — два месяца? И уже рыдания. А я, если хочешь знать, за десять лет ни разу не доводил Нику до слез… Неужели ты думал, что если не будешь с ней говорить, она не догадается, что ты влез в опасное дело? Сам ведь сказал, что она тебе впору. Как же тогда она могла не догадаться?
— По-твоему, — возразил Маран, — я должен был сказать: дорогая, я решил для разнообразия сыграть роль сыра в мышеловке, а ты, чтобы не скучать, сядь за компьютер и посчитай, в каком проценте случаев мышь успевает схватить сыр, в каком нет?
Дан не ответил, и Маран вдруг изменил тон.
— Вообще-то ты прав, дружище. И самое печальное, что я больше думал о себе. Понимаешь, когда на тебя так смотрят, начинаешь воображать о себе бог знает что. И сразу превращаешься в какую-то жидкую кашу. Я, мол, и так хорош, чего еще стараться. Пропадает всякая охота…