Забыть о мести
Шрифт:
– Ты еще передумаешь, – пообещал он тем тихим угрожающим голосом, который Томас так хорошо помнил.
– Сомневаюсь.
Их взгляды скрестились. Жесткие. Неумолимые.
– Я знаю о "Сьерра риверз", Том. И учти, потребуется кругленькая сумма, чтобы заткнуть мне рот.
От Томаса потребовались вся выдержка и сила воли, чтобы не взорваться и держать себя в руках. Больше всего на свете ему хотелось схватить негодяя за шиворот и пинками прогнать из дома. Однако годы жесткой самодисциплины не прошли даром. Он сумел сохранить
– "Сьерра риверз" – известная корпорация. И заруби себе на носу, я не занимаюсь незаконными делишками.
Джеймс злобно усмехнулся.
– Здесь ни одна живая душа не знает, кто ее владелец. Интересно, ты в самом деле собираешься строить этот курорт?
Испытующе оглядев сына, он холодно добавил:
– Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, какую штуку ты задумал, сыночек.
– Перестань называть меня сыном, – процедил сквозь зубы Томас. – Ты мне не отец.
Джеймс прижал руку к сердцу и сокрушенно покачал головой.
– Не ожидал, не ожидал… Откуда в тебе столько жестокости? Ну что ж… каждое новое оскорбление будет стоить лишнюю тысячу.
Томас рванулся к отцу, потрясенный силой своей ненависти. Гнев переполнял его, и лишь одна ужасная мысль удерживала от убийства. Неужели он действительно уродился в отца?! Унизился до того, что готов решить спор кулаками, забыв о возрасте противника? Значит, чем слабее, тем лучше?
Нет! Он не опустится до такого. Нельзя терять голову. Он не животное, а человек.
Томас вынудил себя расправить плечи, немного расслабиться и равнодушно взглянул на отца.
– Я и цента не заплачу за твое молчание.
– Неужели? – с наигранной веселостью поинтересовался Джеймс, рассматривая мраморную каминную доску. – Решай, сынок. И учти, я могу причинить тебе немало неприятностей. Целую кучу. – И снова эта снисходительная ухмылочка. – Спроси кого хочешь в этом городишке.
Не стоило утруждать себя. Томас и без того знал, на что способен Джеймс Магуайр. При одной мысли о том, что годами выношенные планы рухнут в мгновение ока, его охватило бешенство. Как отвратительно снова чувствовать себя беспомощным перед негодяем, который когда-то видел его слабым и бессильным.
– Десять тысяч – и я смываюсь, – с вызовом сказал Джеймс, жадно блестя глазами. – Больше ты меня в жизни не увидишь. Даю слово!
– А если я откажусь?
Джеймс выразительно поднял брови.
– Я расскажу всем, начиная с мэра, что "Сьерра риверз" намеревается разорить их. После такого сообщения никто уже не купит и клочка земли.
Черт побери! Проклятый папаша, кажется, попал в точку. Томас снова напрягся.
– Ты навеки потеряешь шанс насладиться своей жалкой местью, мальчик мой, уж поверь.
Самое невыносимое, что он прав. Нельзя допустить, чтобы это случилось. Слишком долго и упорно он трудился все эти годы.
– Я заплачу, и ты свалишь отсюда?
– Да. Немедленно.
– Дай
Легкая циничная улыбка тронула уголки губ Джеймса.
– Ты еще веришь моему слову?
– Неважно.
Томас рывком открыл ящик секретера и выхватил чековую книжку.
"Это не шантаж", – твердил он себе, выписывая чек. Десять тысяч – ничтожная плата за то, чтобы этот человек навсегда исчез из его жизни. Он сунул чек в протянутую ладонь отца.
– А теперь катись отсюда!
Джеймс Магуайр буквально подлетел к двери.
– Одно удовольствие иметь с тобой дело, сынок.
Он помахал чеком, засмеялся и вышел. Томас, потрясенный до глубины души, не мог двинуться с места. Он заплатил! Заплатил этому подонку! С этой мыслью он рухнул в кресло и потер ноющие виски, изнывая от омерзения к себе. Как он мог снова поддаться тому, кто исковеркал его жизнь?
И мгновенно, словно по волшебству, вернулось ощущение полной беззащитности, ледяного отчаяния, терзающего внутренности голода. Страх… Будь проклят человек, называющий себя его отцом! Томас снова почувствовал себя шестнадцатилетним. Затравленным, несчастным и абсолютно одиноким.
Первый звонок будильника Хлоя, как всегда, не услышала. Когда раздался второй, она попросту смела часы с тумбочки на пол, куда они и приземлились с оглушительным грохотом.
Хлоя повернулась на бок и накрыла голову подушкой. Но теперь ей мешало какое-то слабое урчание, звучащее где-то в области шеи.
– Да что там?
Она попыталась сесть, и нечто теплое и пушистое вцепилось ей в волосы. Шершавый кусочек наждачной бумаги проехался по уху.
– Мяу.
Хлоя, смеясь, вновь легла на спину. Котенок прижался мордочкой к ее лицу, нетерпеливо перебирая по груди мягкими лапками.
– Бедняжка, ты замерз!
Она приподняла одеяло, и котенок нырнул в темную пещерку так ловко, словно был обучен этому с рождения.
– Знаю, знаю, огонь давно погас. Бррр! Ну что ж, будем надеяться, что этот противный старый ворчун Торнтон починит сегодня отопление.
Котенок пристально уставился на хозяйку, будто понимая, о чем она говорит. Вчера вечером Хлоя протерла его шерстку мокрой тряпкой, и теперь оказалось, что на носу у малыша красуется черное пятнышко. Только оно и выглядывало из торчавшего во все стороны оранжевого меха.
– Как же тебя назвать? – рассуждала вслух Хлоя, развеселившись при виде серьезной кошачьей мордочки. – Слишком уж ты солидный для обыкновенного Пушка или Усатика. Как насчет Рыжика?
Котенок и глазом не моргнул.
– Ладно, ты прав, чересчур банально.
Она почесала ему за ушком, и зверек тут нее блаженно зажмурился.
– У меня есть рыжий дядюшка Гарольд. Как тебе это имя? Ты далее чем-то похож, на него!
Котенок устроился поудобнее в уютном местечке между шеей и плечом Хлои.