Забытые боги
Шрифт:
— Хочешь сказать…
— Что может муравей против хмеры? Как способен простой крестьянин противостоять бессмертному магу, а слабый маг — всесильному богу?! Полагаешь, у эльфов были шансы одержать верх в подобном споре?!
— Выходит, Создатели отдали им эту силу сами? — Стрегон закусил губу.
— Выходит, — уронила Гончая, невидящим взглядом уставившись в темноту. — Но Эланна так не считает. Вполне вероятно, ее отец — тоже. Но про него трудно говорить что-то определенное: он слишком хорошо скрывает свои мысли.
Охотники озадаченно переглянулись.
— Мне снятся странные сны, — призналась Белка. — С тех пор как мы здесь, они не дают мне покоя. Я вижу небо, солнце… как будто бы они совсем близко и до них можно дотянуться рукой! Я то и дело слышу, как поет ветер. Камнем падаю почти в такую же пропасть, как здесь, и почти каждую ночь слышу чей-то крик… быть может, свой собственный? Но главное, я вижу кровь… так много, что в ней можно захлебнуться. И эта кровь всегда горит — ярко, неистово, будто внутри нее скрыт могучий источник. Мне даже кажется, что это моя собственная кровь, потому что «Огонь жизни» над ней рисует эльфийские руны. Только это не те руны, которые я хорошо знаю. Чье-то имя, которое я никак не могу прочитать. И еще кажется, что это не мои сны… хотя временами кто-то зовет меня оттуда. Особенно когда я чувствую, что лечу над бескрайним морем и вижу под собой расплавленные скалы, на которых никогда раньше не бывал…
Стрегон замер, убаюканный ее ровным голосом и против воли ощущающий ее смятенные мысли. А потом почувствовал, как напряглись узы, и…
…Море. Бескрайнее море огня, заполонившего собой весь мир. Пепел, рваными клочьями кружащийся над разоренным островом. Ветер — порывистый и жгучий, тщетно пытающийся разогнать завесу черного дыма. И скалы. Некогда высокие и неприступные, а теперь — разрушенные до основания. Медленно осыпающиеся стены древнего, когда-то могущественного, но уже почти уничтоженного Гнезда.
Где-то далеко внизу, почти невидимые на фоне каменных обломков, неподвижно стоят двуногие фигурки, окруженные плотным кольцом огня. Слишком маленькие по сравнению с бушующими вокруг них языками пламени. И совсем уж крохотные по сравнению с массивной крылатой тенью, внезапно заслонившей их от беды…
Их было мало. Всего нескольких сотен перворожденных из трех ветвей некогда великого рода. Да и те — бесконечно измученные, потрепанные, обессилевшие. Совсем не похожие на тех гордецов, когда-то рискнувших преступить закон. Теперь же их усталые лица полнились болью и сомнением. Руки то и дело сжимались в кулаки, а взгляды стремительно тускнели от осознания той участи, которой решили подвергнуть их боги. Однако хранящей их магии больше не осталось. Защиты от кружащих наверху громадных теней, чей облик решили принять могущественные палачи, не было тоже.
Они остались одни. Единственные, кто поверил и затем бесконечно разочаровался в крылатых кумирах. Проклятые Создателями. Преданные собственным народом. Ненавидимые до ослепления и истово ненавидящие сами. Но при этом неспособные что-либо изменить. Неспособные даже крикнуть что-либо в свое оправдание — в ревущем повсюду огне их просто никто бы не услышал.
Никто, кроме Нее.
Она стояла совсем близко — мудрая и бесконечно древняя… Великая Мать, чудом сумевшая их услышать. С готовностью распахнувшая широкие крылья и в последний миг заслонившая их от лютого пламени. А теперь заживо сгорающая, будучи не в силах противостоять могуществу своих собственных детей.
Эльфы растерянно смотрели на острые когти, вонзившиеся в оплавленные скалы. На длинный шипастый хвост, то и дело содрогающийся от боли. На бурно вздымающиеся бока, по которым медленно стекало смертоносное пламя. На плавящуюся, словно в жерле вулкана, чешую. Шумно раздувающиеся ноздри, исторгающие жгучие искры такого же яростного «Огня жизни». И глаза… неестественно яркие и по-матерински мудрые глаза старой Драконицы, зачем-то решившей принести себя в жертву.
«Не дам, — тихо пророкотала Она, поднимая голову к изрыгающему огонь небу. — Не вам решать их участь. Не здесь. И не сейчас».
Но небеса лишь взвыли на сотни голосов, после чего Она лишь устало вздохнула.
Так больно… как трудно. И до чего же горько видеть, как безвозвратно гибнет все, что когда-то казалось дороже жизни! Однако приговор уже прозвучал. И сорвавшийся с чьих-то крыльев огненный смерч уже сделал свое черное дело. Впрочем, Она тоже сделала выбор и заслонила собой беззащитных детенышей. Да… кажется, для Нее они тоже были детенышами — слабыми, совсем еще юными. Ставшими ей младшими детьми в тот самый момент, когда их уст впервые коснулась кровь ее любимого сына.
Но кто сказал, что Драконы не умирают?
Кто придумал эту гнусную ложь?
«Огонь жизни» беспощаден к хозяевам так же, как и ко всем остальным. И старая Драконица знала об этом как никто другой. А теперь медленно умирала, будучи не в силах противостоять магии своих старших детей. Жестоких. Могущественных. Гордых. Но таких же наивных, как те смертные, которых Она защищала.
Наконец огонь добрался до нежных ноздрей, и Она закричала — протяжно и настолько жутко, что заметавшиеся в небесах крылатые тени испуганно прыснули в стороны. А затем и завыли, слишком поздно осознав, какой ценой им дался нелепый спор с собственной матерью. А Она закричала снова. И, повинуясь Ее голосу, в центре неистовствующей воронки расцвел еще один огненный цветок, развернувшийся воронкой гигантского портала.
«Идите, — раздалось в головах растерянных эльфов. — Идите, в этом мире для вас еще нет места».
Старая Драконица грустно улыбнулась, следя, как спасенные ею эльфы стремительно уходят. Дождалась, пока воронка телепорта сомкнется практически полностью. Затем подняла тяжелую голову, пытаясь отыскать среди мечущихся в горящем небе силуэтов того единственного, ради кого так много отдала. А потом глубоко вздохнула, надеясь, что боль не озлобит ушедших в изгнание. И, понимая, что время на исходе, устало сложила могучие крылья.
«Вот и все, неразумные мои дети… больше у вас никогда не будет Гнезда…»
Стрегон вздрогнул и очнулся от наваждения. А потом наткнулся на полный понимания взгляд Белки и вздрогнул снова.
— Ты знаешь?! — удивленно прошептала она.
— Твой сон…
— Он не мой, Стрегон. Но я вижу его каждый раз, когда закрываю глаза. Теперь понимаешь, почему мне надо добраться до хроник? Понимаешь, что все было несколько иначе, чем говорила Эланна?
Стрегон сглотнул, еще не успев забыть чужой боли.