Забытые дела Шерлока Холмса
Шрифт:
Ни Холмс, ни я не догадывались, что привело к нам придворного из Виндзора. Молодой человек из хорошей семьи успел к тридцати годам прекрасно зарекомендовать себя в армии во время Зулусской войны 1879–1880 годов. Он обладал хрупким телосложением и безукоризненными манерами, лишь светлые усы, постриженные на военный манер, выдавали его прежнюю профессию. Бигг продолжал преданно служить короне, исполняя обязанности помощника личного секретаря королевы вплоть до 1901 года, а затем стал секретарем ее внука, принца Уэльского, позднее взошедшего на престол под именем Георга V. Казалось, беспокойный характер был дан Биггу от рождения. Эта черта особенно ярко проявилась, когда он беседовал с нами следующим утром на Бейкер-стрит. Сэр Артур сидел у камина,
— Джентльмены, — тихим голосом начал он. — Мне крайне неприятно говорить о подобных вещах, но я обязан посвятить вас в некоторые подробности. Мне кое-что известно о тех, кто будет нам противостоять, и я уверен, что справиться с ними под силу далеко не каждому. Прежде чем вы спросите, почему я не обратился к вашему другу Лестрейду из Скотленд-Ярда, позвольте объяснить: речь идет о попытке шантажа особы королевской крови. И попытке небезосновательной, если данное слово здесь применимо. Добавлю еще, что ни премьер-министр, ни королевский прокурор, ни кто-либо другой из членов правительства не посвящены в эту тайну.
Холмс стоял у окна и разглядывал поджидающий нашего гостя безукоризненно чистый экипаж с двумя блестящими от пота жеребцами. В отличие от сэра Артура, детектив не выразил ни малейшего удивления тем фактом, что преступление такого рода может угрожать спокойствию британской короны.
— Полагаю, вы не откажетесь сообщить нам имя вымогателя, сэр Артур? Вы также должны назвать имя особы, которую он пытается шантажировать. Разумеется, даю вам слово, что все полученные от вас сведения не выйдут за пределы этой комнаты.
Сэр Артур пожал плечами:
— Я назову даже два имени, мистер Холмс. Поскольку к вам обратился именно я, вы вряд ли удивитесь, узнав, что главной целью шантажа является внук ее величества, принц Георг. Хотя частично в этом замешан и его старший брат, герцог Кларенс.
— А кто же преступник?
— Я не знаю зачинщика этого заговора, мистер Холмс. Мне известен только человек, называющий себя его агентом.
— Агентом?
— Да. Он представляет интересы человека, утверждающего, что является верноподданным ее величества и желает ей лишь добра. Ему — или ей — удалось завладеть документами, которые могут опозорить королевскую семью. Это письма обоих братьев к женщинам определенного сорта, а также страницы личного дневника принца Георга. Вероятно, письма украдены у адресатов, а дневник, скорее всего, прямо из каюты. Шантажист уверяет, что его единственная цель — избежать разглашения сведений, содержащихся в этих бумагах. Для чего необходима определенная сумма.
— Вот так верноподданный! — саркастически воскликнул Холмс. — А кто поверенный этого анонимного патриота?
— Возможно, вам знакомо имя Чарльза Огастеса Хауэлла?
— О да, — кивнул Холмс. — Очень хорошо знакомо, сэр Артур. Мне не приходилось встречаться с ним лично, но он часто упоминается в моих архивах.
— Что вам известно о нем, мистер Холмс?
Во взгляде нашего гостя впервые блеснул луч надежды.
Мой друг поморщился:
— В своем роде довольно любопытный персонаж. То ловец жемчуга, то вождь североафриканского племени. По происхождению наполовину англичанин, наполовину португалец. В возрасте шестнадцати лет он бежал из Португалии от мести уголовников, уличивших его в шулерстве. С тех пор он не сходил со стези порока. Еще в молодости участвовал в заговоре Орсини, собиравшегося убить императора Франции. Затем был секретарем мистера Рёскина, устраивал ему свидания с девицами легкого поведения.
Лицо сэра Артура на мгновение утратило напряженное выражение.
— Уверен, вам известно о нем и кое-что похуже, мистер Холмс, — с удовлетворением заметил он.
— Вы совершенно правы, сэр Артур. Хауэлл имеет знакомства не только в артистических кругах, но и среди владельцев ломбардов и публичных домов — как в трущобах Севен-Диалс, так и в респектабельных кварталах Ридженс-парк и Сент-Джонс-Вуд. Он наживается
Наш гость задышал свободнее, но беспокойный взгляд выдал все его возмущение.
— И каким образом он обставляет свои аферы, мистер Холмс?
Мой друг отошел от окна, сел в кресло напротив и усмехнулся:
— Его методы не назовешь изящными, однако они действуют безотказно. Мистера Россетти постигло несчастье. Его супруга — красавица Элизабет Сиддал — скончалась от передозировки лауданума. Художник так обезумел от горя, что положил рядом с ней в гроб блокнот со стихами, сохранившимися в единственном экземпляре. Через несколько лет Хауэлл убедил Россетти, что это был нелепый, эгоистичный поступок, нанесший литературе невосполнимую утрату. Тот ночью вскрыл могилу жены на Хайгейтском кладбище и извлек рукопись из гроба. Он действовал на законных основаниях, министр внутренних дел лично подписал разрешение на эксгумацию. Но несчастный мистер Россетти содрогался при одном воспоминании об этом. Спустя некоторое время он узнал от Хауэлла…
— О чем он узнал? — Сэр Артур наклонился вперед, с трудом сдерживая ярость. — Может быть, о том, что Хауэлл наклеил самые трогательные его письма в свой альбом? А потом оказался в затруднительном положении и заложил в ломбарде все свое имущество, включая этот альбом. И что теперь Хауэлл не в состоянии выкупить его. Наверное, он посоветовал художнику самому сходить в ломбард, пока письма не продали с аукциона. И когда тот послушался, владелец ломбарда запросил за это огромные деньги.
— Все так и было, до мельчайших подробностей, — спокойно подтвердил Холмс. — Хауэлл вступил в сговор с хозяином ломбарда. В письмах мистера Россетти не было ничего предосудительного, но он скорее согласился бы умереть, чем увидеть, как свидетельства его любви будут проданы с аукциона совершенно посторонним людям. Если не ошибаюсь, он заплатил шестьсот фунтов.
Сэр Артур побледнел, хотя думал он вовсе не о мистере Россетти, а о принце Георге.
— Неужели нельзя ничего сделать, чтобы этот преступник попал на скамью подсудимых?
Холмс сложил вместе руки и посмотрел на свои тонкие пальцы:
— Не стоит его недооценивать, сэр Артур. Он дьявольски хитер и не нарушает законов. Если вы отправили кому-то послание, то адресат становится его собственником. Разумеется, письмо нельзя опубликовать без согласия автора. Но Хауэллу это и не требуется. Опасность заключается в том, что письма может приобрести кто-то посторонний. Если бы Хауэлл попытался вымогать деньги, он тут же сел бы в тюрьму на четырнадцать лет. Однако у него всегда есть отговорка: мол, посоветовал человеку пойти в ломбард и выкупить альбом исключительно из дружеских побуждений, дабы тот избежал неприятностей.
— И ничего нельзя сделать? — в отчаянии спросил сэр Артур.
— Нет, — жестко ответил Холмс. — Как и в том случае, когда адмирал Суинбёрн и его супруга поддались на подобную уловку. Их сын попал в богемную среду и частенько посещал одно заведение на Сиркус-роуд, где предавался страстям, которые уместно рассматривать скорее с точки зрения психиатрии, нежели с позиции морали. Возможно, сэр Артур, вам попадались на глаза последние труды барона фон Крафт-Эбинга? Или трактаты по психопатологии Чезаре Ломброзо и Деметриуса Замбако?