Забытые генералы 1812 года. Книга вторая. Генерал-шпион, или Жизнь графа Витта
Шрифт:
Уже в те предвоенные и военные годы на меня все, в первую очередь, смотрели, как на отпрыска великой, ни с кем не сравнимой Софии Потоцкой-Витт, и ожидали чего-то, хотя бы отдалённо напоминающего деяния знаменитой моей матери, которая могла совершать и совершала поистине невозможное.
Ну, я и пытался по мере сил своих не омрачить возлагавшихся на меня ожиданий.
Дабы было понятно, чего же всё-таки ожидали от меня в рубежные, страшные 1811–1812 годы, думаю, необходимо сказать хотя бы несколько слов о личности и об судьбе матери моей, так и не удостоившейся (и это уже чистая несправедливость) достославного жизнеописания своего.
Всем, кажется, известно, что Польша была присоединена к российской империи в царствование Екатерины Великой. Но далеко не все уже помнят, что сие присоединение фактически является прямою заслугою Софии Потоцкой (впрочем, тогда она ещё была графинею Витт, а точнее, была просто мадам Витт, ибо графское достоинство отец мой получил впоследствии и чрез князя Григория Потёмкина).
Дело в том, что исключительно ради неё, исполняя настоятельное пожелание Софии, Станислав Феликс Потоцкий (он был просто бешено влюблён в мою матушку) подписал акт конфедерации, что означало передел границ Польши, отказ от конституции и ввод туда русских войск.
Итак, пошёл на сей шаг Потоцкий ради Софии. Она же действовала по поручению светлейшего князя Григория Потёмкина, как его дипломатический агент и его возлюбленная. Светлейший, правда, уже преставился, совершенно нежданно для всех. Но матушка моя продолжала начатое им дело по обольщению магната Потоцкого и по отданию Польши под скипетр Российской империи.
Однако начну всё по порядку. Но предупреждаю: неожиданностей будет немало. Судьба феноменальной российской шпионши имеет множество совершенно потрясающих поворотов и изгибов.
В одном из занюханных константинопольских трактиров секретарь польского посольства приобрёл себе за сущие гроши чудную тринадцатилетнюю гречаночку Софию Глявоне (впрочем, это фамилия её тётки, у которой девочка жила; фамилия же матери Софии была иная – Челиче), а затем выгодно перепродал её польскому посланнику Каролю Лясопольскому. Тот и вывез новокупленную рабыню свою в Польшу.
Маленькая оговорка. Вместе с тринадцатилетней Софией в Константинополе была приобретена и её старшая сестра Мария, пятнадцати лет. Обе девочки были проданы за одну общую сумму. Их обоих перекупил польский посланник. Обоих вывез.
Софию и Марию выгрузили на берег вместе с другим имуществом королевского посла в Каменец-Подольской пограничной крепости. Тут-то Софию и заприметил и без памяти влюбился сын коменданта крепости майор Осип Витт, будущий отец мой.
Он вывалил перед посланником целую кучу золота и приобрёл гречаночку. Кароль Лясопольский, как видно, полагал, что он заключил с секретарём своего посольства очень выгодную сделку, но по прошествии лет посланник понял, что очень сильно продешевил.
София отказалась стать наложницею майора Витта, и тогда он сделал ей предложение. Они поженились. Венчание состоялось июня 17 дня 1779 года.
Мать Витта, бабка моя, не выдержала: её хватил апоплексический удар, и она скончалась.
Молодые справили медовый месяц в Париже, и София Витт произвела там огромный фурор, в первый, но не в последний раз.
Когда они вернулись в Каменец-Подольск, умер мой дед. Комендантом крепости стал мой отец. Пока Осип Витт осваивался со своими комендантскими обязанностями, матушка стала разъезжать, дабы развеяться. Тяжело, муторно было ей в Каменец-Подольске.
И вот оказалась графиня Витт под Хотином, при командующем русскими войсками Салтыкове. Тот прекратил военные действия и занят был только матушкой моей. Пушки молчали, что вызвало страшный гнев князя Григория Потёмкина. И тогда Салтыков отправил в лагерь светлейшего прекрасного и неотразимого посла, и заслужил полнейшее прощение. Но посол назад не вернулся – графиня Витт осталась у Потёмкина. Не вернулась она и в Каменец-Подольск, за что светлейший выплачивал коменданту солидную пеню.
А матушке моей светлейший подарил греческую деревушку Массандра, а также имения в Симеизе и Мисхоре. И не пожалел об этом. Он, величайший ценитель любви, в полной мере оценил, что за райское яблочко ему досталось.
Но светлейший князь думал не только о собственных удовольствиях. Распознав в Софии Витт великий дар завоёвывать сердца, он отправил её в Варшаву, где она и свела с ума Станислава Феликса Потоцкого, бывшего до того яростнейшим защитником интересов независимой Польши.
Да, это была великая победа, о которой даже нельзя было и мечтать. Но это было только начало.
Потоцкий ринулся на поиски графини Витт, и нашёл её в потёмкинском лагере под Очаковом. Там и возник план грандиознейшей сделки.
Светлейший согласился отдать Потоцкому мою матушку, но только ценою Польши. И Потоцкий подписал акт конфедерации, забрал с собою графиню Витт. Но в Варшаву возвращаться нельзя было: там уже Потоцкого прокляли, как изменника. Но зато граф Потоцкий заполучил наконец-то мою матушку.
Светлейший князь призвал пред очи свои коменданта Витта. И, как рассказывала со смехом моя матушка, произнёс целую речь: «Слушай, Витт! Ты только-то худородный польский генералишко, комендант завалящей крепостишки. Переходи в нашу службу. Я назначаю тебя обер-комендантом града Херсон, оклад ставлю шесть тысяч рубликов. И из царской казны даю тебе два миллиона злотых. Да, ты не слышался. Два миллиона, не меньше. И ещё испрашиваю у приятеля моего, австрийского императора, дабы он даровал тебе графское достоинство. И не сумневайся: он мне не откажет. Но только отныне ты должен просто забыть, как зовут жену твою и где она пребывает и будет пребывать. Она – королева, и не тебе чета».