Забытые острова
Шрифт:
Я прошел уже более полукилометра, а шествию гусениц нет конца. Они пришли сюда с береговой растительности, отправились в вояж все вместе, повинуясь какому-то загадочному и единовременному для всех повелительному сигналу.
Возможно, инстинкт расселения повелел гусеницам отправиться в путь потому, что стало тесно, не хватает еды, возникла угроза опустошительного заразного заболевания, возникающего при массовых размножениях и частом контакте друг с другом. Впрочем, у этой бабочки переселения гусениц могут быть обыденными. Если самки бескрылы, безноги, безглазы и сидят на одном месте, где окуклились, кому же расселяться, как не гусеницам? На суше эта черта поведения полезна и необходима.
Встреча с гусеницами задержала поход по острову. Но я рад. Какой сегодня удачный день: сразу три интересные находки! И я продолжаю наблюдения…
Сейчас дует прохладный ветер, не жарко и песок не нагрет, иначе пришлось бы нелегко гусеницам на горячем берегу. Наблюдая гусениц, еще раз убеждаюсь в том, что приспособляемость к окружающей среде прежде всего обеспечивается изменчивостью поведения, за которой уже следует изменчивость и в строении тела. Вот и здесь автоматизм гусениц в переселении тоже оказался неодинаковым. Я вижу, как часть гусениц повернула обратно, как бы убедившись в бесполезности и небезопасности заранее взятого направления пути по острову. Некоторые гусеницы, испытав удар набежавшей волны, резко меняют путь и уходят от опасности, заворачивая к сухому берегу, тогда как другие настойчиво отдаются во власть волн. И наконец, у части гусениц-путешественниц будто угасает инстинкт к смене мест, и они начинают искать укрытия, где можно передохнуть, собраться с силами после долгого похода. Кое-кто из них забирается на верхушки случайно оказавшихся на пути былинок, кое-кто прячется в тень под вынесенную прибоем всякую рухлядь, хотя еще не жарко, и немало тех, кто продолжает путь по песку.
Золотой пляж кончается. Далее идут скалистые обрывы. Здесь нет береговой полосы растений, нет и гусениц. Теперь мне остается пересечь остров в обратном направлении. Неожиданно из-за сопки выскакивают три сайгака и, опустив книзу горбоносые головы, уносятся за горизонт, поднимая ударами копыт облачка пыли. Забрели сюда во время зимних кочевок и остались.
На следующий день наша лодка вновь мчится наперерез волнам, дует свежий ветер, и брызги воды обдают лицо и одежду. Со скалы снимается большой орлан-белохвост, за ним с криком гонится крачка.
В белом утесе, он почти на самом северном краю острова, волны выбили большие ниши: крупные камни и обломки скал усеяли весь берег. Но почему белые камни, расположенные под нишами, пестрые, все в черных точках? Поднимаю кверху голову: всюду в нишах расселись большие и хорошо знакомые по лесным островам пауки. Скалы увиты паутиной, в углублениях видны их паутинные трубки, набитые коконами с яичками. Но здесь пауки сидят открыто, им не нужны паутинные логовища, разве что на первое время после изготовления коконов и откладки яичек. Неплохое место выбрали для себя прожорливые хищники! Сюда, в ниши, набивается масса ветвистоусых комариков, и паукам вдоволь еды.
Тут же, по камням, бродят маленькие пауки-скакунчики и пауки-бокоходы. Им тоже перепадает немало добычи. Ползет обыкновенный тарантул ликоза зингориензис. В челюстях он тащит полувысосанного паука-аранеу. Тарантул большую часть жизни проводит в своем жилище — вертикальной норке. В ней он и охотится на случайно заползающую в его убежище добычу. Норки свои покидают только самцы, когда приходит время разыскивать самок, да самки с паучками, когда необходимо их расселять. А здесь тарантул — как бродячий паук-охотник!
Ловко перебирая паутинные нити ногами, тщательно обследует ниши изящная оса-сцелифрон. Она охотница за цветочными пауками, которыми кормит своих личинок. Неспроста тут сцелифрон. Видимо, намерен на камнях построить гнездо из глины для своего потомства.
Выбираюсь на берег. Мне
Постепенно перебираюсь к восточному берегу и попадаю в царство высоких скалистых обрывов. Волны без устали разрушают их основания. Вершины, нависшие над озером, раскалываясь от собственной тяжести, обрушиваются на берег громадными глыбами. Кое-где на берегу большие ниши, в нескольких из них вода. Не про такие ли ниши мне говорили рыбаки — якобы в них, по рассказам стариков, прежде жили громадные, толщиной чуть не с бочку, змеи. Народная фантазия безгранична!
Очень хороша одна ниша — пещера. Узкий ход в нее приводит в небольшое отверстие — естественный дымоход. Не поэтому ли на стенах этой маленькой пещеры видны следы от копоти костров? Возможно, она не раз служила приютом рыбаков, охотников и отшельников.
Кое-где возле обрывов расположены небольшие рощицы тамарисков и чингиля. Они очень оживляют ландшафт суровых и диких скал.
В этом конце большой и обрывистый утес слегка отошел от берега, и на его вершине орлы сложили из прутьев гнездо. Птицы пользовались им много лет, обновляя каждый год свое строение. Гнездо почти цилиндрическое, больше метра высотой. Но какой-то бездушный негодяй вбил посредине гнезда большой кол, сделав тем самым жилище непригодным для птиц. С трудом перебираемся на утес и вытаскиваем кол.
После долгого пешего пути по острову приятно сидеть в лодке, ощущая ее стремительное движение. Стрекочет мотор, и мы весело мчимся мимо высоких скал.
Кончились скалы, и перед нами знакомый золотистый песчаный пляж. С него снимается стая диких гусей. В воздухе проносятся с мелодичными криками чернобрюхие рябки, на большом камне сидят и, как всегда, галантно раскланиваются каменки-плясуньи.
Пристали к песчаному берегу узнать, что стало с гусеницами-путешественницами. Паломничество в неведомые края закончилось. Нет более легиона гусениц, перекатываемых ветром по песку, нет и погибших у прибойной полосы. Но кое-где видны еще скопления неудачных путешественниц: в теневых участках возле камешков и разного мусора, выброшенного на берег волнами. Сюда они спрятались на самое жаркое время дня и, видимо, как только похолодает, расползутся в разные стороны. Инстинкт расселения угас.
Вот и самая южная оконечность острова с замечательными курганами. Впереди пролив, вдали за ним на темной полоске берега едва различимыми точками видны наша машина и желтые палатки рядом с нею.
Покидая живописный Каменный остров, я думаю о том, что из всех островов он, пожалуй, наиболее интересен. Как было бы хорошо организовать на нем заповедник! Этот необыкновенный по красоте и многообразию ландшафтов уголок достоин того, чтобы сохранить его природу.
После Каменного острова у нас трудный пробег через город Балхаш. Трудный потому, что мы, избалованные, не можем заставить себя остановиться на берегу озера с многочисленными следами, оставленными автомобилистами-туристами. Там, где валяются консервные банки, бутылки, обрывки бумаг, где природа осквернена, чувствуешь себя неуютно, как в грязной комнате, на душе тяжело, и синее озеро теряет свое обаяние.