Забытый легион
Шрифт:
Бренн скрипнул зубами от ярости. Он и сам отлично понимал, что не может постоянно держать прекрасную нубийку под присмотром.
— Хорошо, господин, — выговорил он, как будто давясь произносимыми словами. — В следующий раз я буду драться лучше. Медленнее.
Мемор улыбнулся, как ни в чем не бывало.
— Где кошелек, который дал тебе Цезарь?
Бренн указал на одежды, сваленные на полу возле стола. Ланиста быстрым движением пересыпал в кожаную сумку больше половины монет.
— Там осталось еще много — для раба. — Мемор высыпал оставшиеся деньги на пол и вышел, довольный тем, что ему удалось унизить галла.
Бренн без единого слова улегся на стол и махнул унктору, чтобы тот продолжил массаж.
До того как он полюбил Асторию, его жизнь в школе была проста. Здесь почти не знали иных мер устрашения, кроме страха смерти и угрозы пыток. Бренн не боялся ни того ни другого, и ланиста это знал. На первых порах ему как-то назначили тридцать плетей, но галл только рассмеялся в лицо Мемору. После того как римляне истребили всех его соплеменников, ему было безразлично, что жить, что умереть. В душе его царила полная пустота. Брак, его жена и младенец ушли навсегда. По вине Бренна погибли люди, которых он поклялся защищать. Пророчество Ультана оказалось пустым.
Он не видел смысла в жизни.
Поначалу Бренн искал смерти, но она раз за разом ускользала от него. Одолеть галла в бою не удавалось никому, зато десятки противников пали от его клинка. Он богател, получая награды от эдиторов; многие выдающиеся люди, в том числе и Юлий Цезарь, тратили огромные деньги на игры, которые стали к тому времени важной частью повседневной жизни Рима.
Но Бренна не привлекали ни деньги, ни возможность убивать людей. Он мог удрать из школы и удариться в бега; даже жизнь отверженного была бы лучше той, какую он вел. Удержали его от побега лишь поразительные слова, которые он услышал три года назад от дряхлого авгура, занимавшегося своим ремеслом подле ворот Большой школы. Мемор не возражал против визитов предсказателя в школу, поскольку знал, что они поднимают дух его людей. Что же касается Бренна, то он слишком часто видел, как гладиаторы платят за знамения, которые якобы предвещают им удачу, а на следующий день гибнут на арене, чтобы доверять предсказаниям старца. Попросту говоря, он считал его шарлатаном.
Но как-то раз один мирмиллон, ставший Бренну приятелем, заплатил за предсказание для него. Галл согласился пойти и выслушать двусмысленные слова, надеясь немного развеять скуку. Когда он присел рядом с авгуром, тот привычно улыбнулся ему. Затем запустил руку в стоявшую рядом корзину, извлек курицу и ловким движением отрубил ей голову. А потом старец сделался необычно серьезным и долго молчал, разглядывая внутренности птицы.
Галл, также не нарушая молчания, ожидал, удивленный тем, что гадатель сразу же не предсказал ему победу над целым отрядом гладиаторов.
— Ты лишился всего на свете.
Мелодраматизм высказывания не подействовал на Бренна. Точно так же обстояли дела у всех бойцов школы. Большинство из них были прежде свободными людьми, но по тем или иным причинам попали в рабство.
Но прежде чем он успел высказать это вслух, авгур продолжил речь:
— И все же тебя ждет дальнее странствие.
Бренн, потрясенный до глубины души, затаил дыхание.
— Такого странствия не совершал никто из твоего народа. — Увиденное, похоже, изумляло старца ничуть не меньше, чем его слова — галла. Однако при последующих гаданиях он толковал знамения в том же духе.
Это возродило в Бренне надежду.
Он старался ни с кем не сближаться, но привлекал к себе людей добродушным нравом. В суровой обстановке школы готовность галла обучать других и показывать полезные боевые приемы была явлением необычным. И хотя его исключительное положение пробуждало в некоторых зависть, многие гладиаторы называли его другом. А год назад Бренн, всегда помнивший о том, как Коналл спас ему жизнь, даже выручил Секста, одного из скиссоров, когда на того в массовом побоище навалился целый отряд. Это еще выше подняло популярность Бренна в школе, хотя сам он не доверял никому.
Все изменилось с тех пор, как несколько месяцев назад на кухне появилась Астория. Бренн сразу обратил внимание на ее красоту и манеры. После смерти Лиат он знал много женщин, телесная тяга через некоторое время превозмогла скорбь. Сначала он покупал на полученные в награду деньги проституток, а потом на смену им пришли богатые матроны, являвшиеся в лудус в поисках постельных развлечений. Благодаря славе лучшего из лучших бойцов, аристократки слетались к нему, как мотыльки на огонь. Среди богатых женщин считалось хорошим тоном получать наслаждение с мужчинами, смерть которых они могут вскоре увидеть на арене. Многих сотоварищей Бренна искренне радовало такое внимание, на него же самого ни одна женщина не произвела ни малейшего впечатления, пока он не увидел Асторию и не оказался пленен формами ее эбеново-черного тела, чуть прикрытого драной туникой.
Бренн почти сразу же потребовал нубийку для себя одного и тем самым обнаружил уязвимое место в своей эмоциональной броне. Репутация галла была столь высока, что никто не осмеливался тронуть Асторию, даже самые наглые ограничивались похотливыми высказываниями. Однако ее присутствие породило могучую зависть у кучки ничем не выделяющихся бойцов. И сейчас, после угрозы Мемора, Бренн страшился за Асторию куда больше, чем за свою собственную жизнь. Он поморщился. Может быть, полежав достаточно долго в воде, он сможет выкинуть из головы слова ланисты…
— Хватит.
Унктор сразу же отступил.
Бренн собрал с пола деньги, положил их в кошель, кинул монету костоправу и, не одеваясь, направился в фригидарий, помещение, где находился большой бассейн. Вода там была настолько холодная, что у него захватило дух. Закрыв глаза, галл окунулся с головой — перед тем как войти в горячее помещение, следовало освежиться.
Посидев в бассейне, он перешел в тепидарий, где раб умастил его кожу особым маслом и очистил железным скребком. Оттуда Бренн направился в калдарий. Там уже парились несколько ведущих гладиаторов школы. Постепенно разговор смолк; мужчины отдыхали, наслаждаясь расслабляющим мышцы жаром, который поддерживался нагретым воздухом, поступавшим по проделанным в стенах и полу узких ходах от расположенного неподалеку гипокауста, большой подземной печи, где поддерживался постоянный огонь.
Через некоторое время Бренн, уже в гораздо лучшем настроении, вышел из бани. Уже спустились сумерки. Дверь его кельи на противоположной стороне двора была приоткрыта, и из нее пробивался колеблющийся свет от свечи, которую зажгла Астория. Он улыбнулся, представив себе ее обнаженное тело.
Тишину прорезал женский вопль.
И сразу же оборвался.
Бренн со всех ног бросился через арену, выронив на бегу непросохшие одежды. Рывком распахнув дверь, он увидел в своей комнате четырех наименее любимых им гладиаторов. Его опасения оправдались. После восстания Спартака оружие в комнатах разрешали держать только гладиаторам-чемпионам. И в отсутствие Бренна негодяям было нетрудно и совершить насилие над Асторией, и поживиться его оружием.