Зацепить 13-го

Уолш Хлоя

— Как всегда, — ответил я, положил себе порцию жаркого и понес к столу. — Па еще не вернулся из Дублина?

Мой отец был адвокатом, и весьма успешным. Бoльшую часть времени он курсировал между графством Корк и своим офисом в Дублине. Все зависело от очередного подзащитного и серьезности дела. Но как правило, чем крупнее преступление, тем больше разъездов.

Служебные обязанности родителей и их деловые графики означали, что я был предоставлен самому себе, когда они уезжали, и это мне до жути нравилось.

Пока мне не исполнилось четырнадцать,

родители просили соседку Мору Рейлли жить у нас, но, как правило, она просто возила меня в школу и на тренировки. Я был вполне взрослым, чтобы оставаться одному, и вполне самодостаточным.

Мора и сейчас заглядывала к нам, когда мама уезжала, но по большей части для уборки дома и готовки еды впрок.

После стольких лет такого образа жизни, не говоря уже о безграничной свободе, я сомневался, что вынес бы присутствие родителей, будь они постоянно дома.

— Он вернется из Дублина лишь к середине марта, и это самое раннее, — ответила мама, подходя к столу. — Я заехала к нему в Дублин сегодня утром, и мы пообедали вместе, — сообщила она, усаживаясь напротив меня.

— Зачем было торопиться? — спросил я с полным ртом. — Могла бы остаться с ним на несколько дней.

— А как ты думаешь? — спросила мама, упираясь локтями в стол. — Потому что мне хотелось увидеть моего малыша.

Я выпучил глаза:

— Мам, я не малыш.

— Ты мой малыш, — возразила она. — И всегда будешь таким. Даже если вырастешь до семи футов, ты по-прежнему останешься моим маленьким Джонни.

Божечки!

Что сделаешь с такой женщиной?

Я покачал головой, отложил ложку, поднес тарелку ко рту и допил остатки подливы; поставил тарелку и удовлетворенно вздохнул.

Никто не умел готовить так, как моя мама.

Ни повара в Академии, ни шефы местных ресторанов, где я брал еду навынос.

Эта женщина меня родила, и у нее был прямой доступ к моему желудку.

— Смотрю, твои манеры не стали лучше, — иронично заметила мама, бросив на меня неодобрительный взгляд.

— Мам, ничего не могу с этим поделать, — ответил я и подмигнул. — Я растущий организм.

Я пошел к плите за второй порцией, остановился и стал есть там.

Какой смысл садиться, если я собираюсь очистить всю кастрюлю?

— Ты же на прошлой неделе проходил медосмотр. Как результаты? — спросила мама. — Доктор Мёрфи доволен показателями?

Откуда мне знать, если я к нему не ходил?

Я ограничился общими фразами, торопясь перенести содержимое кастрюли себе в желудок.

— А что говорят врачи в Академии? — допытывалась мама. — Насколько знаю, им не нравилось, что ты слишком быстро вернулся к играм.

Я вновь прибегнул к общим фразам, поскольку мне совсем не улыбалось затевать очередную дискуссию с мамой.

Если совру, она поймет, она же видит меня насквозь.

Если скажу правду, запаникует.

При любом раскладе она захочет увидеть область травмы, то есть мой член и яйца.

И при любом раскладе я потеряю терпение и скажу «нет».

А

дальше терпение потеряет мама, схватит телефон, позвонит отцу и со слезами станет жаловаться, что я не желаю показывать ей свои интимные места, поэтому он должен немедленно приехать домой и разобраться со мной сам, потому что я, возможно, умираю от «гангрены пениса» или другой жуткой болезни, нарисованной ее воображением.

Отвлекающие маневры и избегание прямых ответов были чертовски важны, чтобы не доводить маму до слез и не усугублять мое реальное состояние.

— Мам, так рад, что ты дома. Спасибо за жаркое. Но я думаю пойти к себе и взяться за домашку, — сказал я, избрав такую тактику. — Пятый год прямо тяжелый, я даже всерьез подумываю подтянуть ирландский, — для пущего эффекта добавил я.

Мне не требовалось ничего подтягивать. С третьего года за любую контрольную и экзамен я не получал оценок ниже В.

На самом деле это я мог подтягивать других. Я много помогал парням с экономикой и бухучетом.

Отвлекающий маневр сработал, сместив мамины тревоги с моих болячек на образование.

— Ох, котик, ничего страшного, — ободряющим тоном произнесла она. — Я горжусь, что тебе хватает мужества признать проблему. Утром я позвоню нескольким людям и посмотрим, чем тебе помочь.

— Да, было бы здорово, — как пай-мальчик, кивнул я, потом заложил руки за голову и зевнул.

— Вид у тебя измученный, любовь моя. — Мама посмотрела на меня, оценивая степень усталости, и ее карие глаза наполнились состраданием. — Почему бы тебе не лечь пораньше? А твоим преподавателям я напишу объяснительную про домашнюю работу.

— Спасибо, мама. Я действительно вымотался.

Я поцеловал ее в щеку и пошел к двери, собираясь покинуть кухню раньше, чем мама вдруг снова вспомнит о моем здоровье.

— Да, пока не забыла, — крикнула она вдогонку, заставив меня остановиться. — Я записала твою машину на техосмотр. Ближайшая дата — через две недели, в понедельник. Так что я отвезу тебя в школу, а на обратном пути мы заедем за машиной.

— Черт, — проворчал я, поворачиваясь к ней.

— В чем дело?

— В следующем месяце у меня каждый вечер сеансы физиотерапии по линии Академии. — Я сокрушенно вздохнул и потер лоб. — Мама, мне нужна моя машина. — Я с надеждой посмотрел на нее и добавил: — Конечно, если ты не хочешь, чтобы я вырубился и тебе пришлось бы везти меня в клинику. Или тогда одолжи мне свой джип.

— Пропуск одного сеанса тебя не убьет, — спокойно возразила мама.

Наверное, не убьет. Но сегодня я уже пропустил сеанс из-за Шаннон.

— И потом, через день после той даты я снова улетаю в Лондон, и мне хотелось побольше побыть рядом с тобой.

Да, я знал, что она это скажет.

Ей до сих пор хотелось быть рядом со мной. Ну и женщина.

Проклятье!

— Приближается финал лиги, — возразил я, хотя и знал, что спорить бесполезно. — Это очень важно для репутации школы. Я должен быть в соответствующей форме.