Зачарованные клады России

Низовский Андрей Юрьевич

Долго я любовался на суслика. Напоследок пришло мне в голову покормить его, бесенка. Взял, отщипнул кусочек калача и бросил к норе. Суслик сначала обнюхал кусочек, а потом схватил в зубы и скрылся в нору. Через минуту иль-бо две, гляжу — суслик тихонько выкатывает из норы, вместе с землей, серебряную копеечку, за ней другую, третью, четвертую… "Батюшки-светы! — думаю, — чудо!" И впрямь чудо было — в самое короткое время суслик накатал из норы целую горсть серебряных копеечек. Вот где, думаю, клад-то! Сам дается! Творя молитву, сгреб я эти копеечки, завязал в платок и пошел домой, как ни в чем не бывало. А суслику, в благодарность за его услугу, оставил на месте пол-калача.

С следующей же ночи принялся раскапывать мар. Сряду три ночи работал, от вечерней до утренней зари. Напоследок дорылся до кирпичного свода. Кирпичный свод был мне не в

диковину, не один раз я дорывался до сводов. Но что под сводом-то? — вот запятая! Разломал я свод: там выход. Хорошо. Спустился я в выход — это уже было утром на четвертый день — и вижу: на кирпичном полу лежит что-то длинное, словно тридцатипудовая белуга — накрыто кожей, на лодку похожа. Взялся я за кожу, хотел, значит, приподнять, а она тлен-тленом, так и рассылается, словно зола. Я ну по ней колотить палкой, а сам, на всякий случай, читаю "Да воскресив! Бог, да расточатся врази его!" Кожа вся разлетелась, словно ее и не было. Открылись два человечьих остова, лежат друг к дружке головами. Видал я вас много, думаю, да корысть от вас небольшая! Стал шарить в выходе — ничего нет путного, дребедень одна, что и в прежних марах. Одна только вещица похожа была на стать: красной меди топорик с толстым длинным обухом, похожий на киргизский чекан. Топорик этот я взял и после продал разносчику-коробейнику за семь гривен ассигнациями. А серебряные копеечки, что суслик накатал из норы, променял на корову Кильдибеку, киргизскому дархану (кузнецу), а тот извел их на насечку стремян, нагрудников и прочего. Копеечки были не круглые, а продолговатые, аляповатые, на иных и слова были видны, но не наши, а какие-то мудреные, с закорючками".

На фоне многочисленных богатых находок в курганах в среде "бугровщиков)" абсолютно правдоподобными казались предания об "исторических кладах", связанных в первую очередь с периодом покорения Сибири. Автор "Описания Сибирского царства" историк Миллер приводит, например, два реальных случая, основанных на исторических источниках, когда Ермак приказал зарыть клады. Первый такой случай имел место весной 1581 года, когда после победы над татарами, одержанной при впадении Туры в Тобол, Ермак "столько получил добычи, что не можно было всего с собою на судах везти, но некоторую часть принужден был закопать в землю". А во время своего последнего похода из Искера вверх по Иртышу, закончившегося гибелью Ермака, русские вступили в сражение с татарским князем Бегишем. Здесь, около Бегишевского озера, Ермак также "получил в добычу множество богатства, которое он до своего возвращения приказал закопать в землю". Возвращение, как известно, не состоялось…

Молва указывала на еще один клад Ермака. На реке Чусовой, на устье речки Ермаковки, возвышается известняковая скала высотой 25 саженей. Эта скала называется Ермак-камень, а в глубине ее находится обширная пещера, разделенная на несколько гротов. Предание говорит, что во время своего похода в Сибирь Ермак зимовал в этой пещере и зарыл в ней часть своих сокровищ. Известны еще два "Ермаковых городища" с зарытыми на них богатыми кладами — одно на реке Серебрянке, при впадении в нее ручья Кокуй, а другое на реке Тагил, при устье речки Медведки.

Немало преданий о кладах связано с золотом противника Ермака — хана Кучума. Еще историк Миллер в своем "Описании Сибирского царства" (1750 г.) упоминает о поисках "сокровищ Кучума" на месте бывшей столицы Сибири — Искера. По свидетельству Миллера, "окольные российские жители, ищущие закопанных в земле пожитков, везде глубокие ямы покопали, из которых некоторые недаром трудились". На городище Искера долгое время можно было видеть загадочный провал, который, вероятно, в старину был всего-навсего колодцем. Легенды утверждают, что в этом "подземном ходе" укрыта часть сокровищ Кучума. По рассказам местных жителей, этот провал некогда был выложен каменными плитами, но в 1880-х годах крестьяне разобрали их на печи, "да видно, зарок был у татар налажен: все перемерли, которые плиты-то взяли… Не приведи Бог и богатство его (Кучума) искать".

По преданиям, "золото Кучума" скрыто в нескольких старых городищах в окрестностях Тобольска, но самая значительная часть находится в могиле хана, на реке Кучу-Мында. Здесь насыпано три кургана, средний побольше, два боковых поменьше. В среднем похоронен сам Кучум, а в боковых находятся его сокровища.

Еще один "исторический клад" — "золото калмыков" — по преданию, укрыт на реке Калжир. В десяти верстах от ее устья расположено старинное укрепление, обнесенное стеной

из необожженного кирпича, а в 20 верстах от него, по направлению к реке Карамодон, в обрывистой скале, в пещере, сохраняется "калмыцкая поклажа" — дорогие металлы и камни на большую сумму. Этот клад схоронен в то время, когда калмыки бежали в русские пределы or преследований китайского вассала — джунгарского князя. Место, где находится клад, называется "кайма", т. е. "поклажа".

А в марте 1889 года Тобольск взбудоражила неожиданная находка. В архиве полицейского управления, в числе "вещественных доказательств", в разное время изъятых по разным уголовным делам, был обнаружен… каменный крест с вырезанной на нем "кладовой записью" на "клад пугачевского атамана".

На восьмиконечном кресте длиной около 6 вершков (26,5 см) была вырезана с обеих сторон длинная надпись: "Сей крест заветный. Кладена сия поклажа сибирским пугачевским воинам 25 человекам, есаулом Змеюлановым свидетельствована казна и положена в сундук счетом: империалами сто тысяч, полуимпериалами пятьдесят тысяч, монетами тоже пятьдесят тысяч. Да кто сей крест заветный счастливым рабом найдет, тот и казну нашу возьмет. Нашу казну возьмите, и по себе делите, друг друга не обидьте. Но вместо нашей казны по завету нашему положите в ту яму двух младенцев, то во избавление их положите за каждую голову по двести монетов, но не звонкой, а бумажной царской для вечной потехи стражам нашим. А без исправного завета и к казне нашей не приступайте, ибо наши стражи страшны и люты, чего делают, рабам противно. Их не видно, а за свое будут стоять крепко. По вынятии сего заветного креста и завета готового, ищите отговорщика, а отговорщик должен знать, как показано на семи главах сего креста, как сделан завет. Потом завещано, и как нашим сторожам управляться. По зделании завету к вынятию поклажи приступать в шестую полночь, а когда казну нашу вымете, то сей крест… и засыпьте свой завет. Слушаться отговорщика, как сказано выполнит и казну нашу получите. Аминь". На семи концах креста ("на семи главах") находился и сам "завет" — зашифрованное заклинание, которое должно было помочь специалисту-"отговорщику" справиться с невидимыми бесами — "сторожами" клада. "Завет" состоял из вырезанных на концах креста букв К, Б, ТП. Н, ЦД, О и М. Буквы были обрамлены множеством точек, поставленных по обеим сторонам букв, то впереди, то позади их.

Выяснилось, что в свое время, много лет назад, этот крест был найден крестьянами одной из деревень на меже, отделяющей их земли от земель другой деревни. Соседние мужики тоже предъявили свое право на крест с "кладовой записью", в результате на меже началась жестокая драка "стенка на стенку", в ход пошли колья… Полиция прекратила побоище, завела дело, а крест конфисковала как "вещественное доказательство".

Вокруг кладоискательства творились и дела совсем уж удивительные. В 1851 году в Оханском уезде один крестьянин "секретно" рассказал трем крепостным мастеровым графа Строганова о том, что знает место, где зарыт клад на сумму до 70 тысяч рублей. Однако незадача: сторожить клад приставлен "лесной" (леший), который требует за выдачу клада 1,5 тысячи рублей, ведро водки и рыбный пирог весом в 10 фунтов (4 кг).

Ничего себе, аппетит у "лесного"! Мастеровые зачесали в затылках: оно, конечно, что ж, однако ж…

— Сходите сегодня ночью на место — точно своими глазами все увидете, ей-ей! — клялся мужик.

Ночью команда пошла искать клад. Долго пробирались лесом, наконец вышли к указанному месту — на краю рощи, около большого муравейника и старой ели, действительно на небольшой глубине в яме лежал окованный железом сундук…

Как только кладоискатели попытались вскрыть его, из чащи леса раздался страшный трубный голос: "Эй! Не трожьте сундук, не то смерть вам будет лютая! Если хотите получить клад, то в полночь принесите денег полторы тыщи, ведро вина хлебного и пирог рыбный в десять фунтов, а сейчас прочь отсюда — некогда мне тут с вами вожжаться, я на войну иду!"

Кладоискатели в страхе бросились бежать. Однако дома, рассудив на трезвую голову, решили, что дело-то стоящее — чай, не каждый день клады сами в руки даются. Велели бабам испечь пирог, сбегали в кабак за ведром водки, поскребли по сусекам — набрали 447 рублей и в полночь" перекрестившись, понесли на заветное место дары "лесному".

— Дары ваши принимаю, — услышали они голос лешего, — но клада сегодня не дам: месяц сейчас молодой, клад брать опасно — будет вам сильное увечье. Через две недели приходите, да дары не забывайте, а то денег мало принесли.