Зачем цветет лори
Шрифт:
С первой по пятую, когда раяна осматривает комнату.
С пятой по седьмую, когда снимает плащ и перчатки, скидывает сапоги и стоит на холодном полу, поджимая пальчики на ногах.
С седьмой по десятую, расплетает косы, проводит пальцами по чуть спутанным волосам.
С десятой по двенадцатую, раздевается…
Он встал и пошел за ней.
Когда вошел аид, Оникс стояла у окна, рассматривая сквозь мутное
Она повела плечом, сбрасывая его руку.
— Что, даже не хочешь пожелать мне спокойной ночи, — с насмешкой спросил мужчина.
Он приблизился вплотную, положил ладони ей на грудь, сжал. Оникс дернулась от отвращения. Он почувствовал, уловил это ее движение, дрожь ненависти и гадливости, что пробежала по ее телу. Резко развернул ее к себе, заглядывая в ее глаза. То, как она смотрела на него, аида злило. Нет, это была не злость, а ярость, желание уничтожить, смять, подчинить.
Оникс вскинула голову, молча глядя в его глаза. Она знала, что не может ему противиться, слишком неравны силы, все, что она могла, это ненавидеть его всей своей душой. Ведь он наглядно продемонстрировал, что даже тело, ее собственное тело может подвести и захотеть его ласк, его рук, но над душой сумеречный пес был не властен, и это злило его.
Хотя зачем аиду ее душа?
Ран Лавьер прижал девушку к себе, опустил ладони на ее ягодицы.
—Я соскучился, — лениво процедил он, — соскучился…и хочу… поиграть. Ты так терлась об меня сегодня в седле… Дашь мне повод, раяна? Чтобы наказать тебя?
— А тебе нужен повод, пес? Ты ведь любишь причинять боль? И без повода, — с презрением спросила Оникс. Она не уворачивалась из его рук, которые неторопливо гладили ее сквозь штаны. Стояла спокойно, хоть и давила в себе желание ударить его, вырваться. Но это желание ясно читалось в ее синих глазах. Значит, передышка закончилась, и все началось снова. Да, она предчувствовала, что эта поездка на одной лошади добром не кончится.
— Игры могут быть и приятными, раяна, ты ведь знаешь. Я могу доставить тебе удовольствие.
Оникс снова передернуло.
— Хочешь? — спросил он, глядя ей в глаза.
— Нет.
Он сильнее сжал ей ягодицы и приподнял. Легко, словно она нечего не весила. И усадил на деревянный стол. Раздвинул ей колени.
— Обхвати меня ногами, — приказал он.
Оникс стиснула зубы. Собственная беспомощность убивала ее, она не знала, как бороться с ним, не знала, что делать.
— Обхвати меня ногами, раяна, — повторил он. В зеленых глазах заворачивался смерч. Девушка откинулась, оперлась на руки, надеясь отодвинутся, отстраниться от него, но от ее движения, аид шумно выдохнул и вжал ее раскрытые бедра в свои. Чуть отстранился, а потом вжал сильнее.
— Что… что ты делаешь? — испугано спросила Оникс.
— Я хочу тебя, — аид не сказал это, выплюнул, — я безумно тебя хочу, раяна. Твой яд сводит меня с ума. Я не знаю, как этому противиться, не знаю, как успокоится. Не могу… успокоиться.
Он намотал на ладонь ее распущенные волосы, потянул вниз, заставляя ее прогнуться еще сильнее. Ее грудь от такой позы встала торчком, соски просвечивались сквозь белую ткань рубахи, и мужчина чуть не застонал, глядя на них.
— У меня нет… никакого… яда, — выдохнула Оникс.
— Есть. Конечно, есть. Яд желания, способный свести с ума… Скажи мне, раяна… как тебя зовут? Лори зацветает примерно после пятнадцатой весны, а тебе около двадцати… Сколько мужчин уже делали это с тобой, раяна? Расскажи мне. Расскажи, как они это с тобой делали… Что ты чувствовала? Тебе это нравилось? Я хочу… знать.
Он склонился над ней, максимально вжавшись бедрами в ее раскрытое тело.
— Я… никогда ничего такого не делала! — задохнулась Оникс.
Он усмехнулся.
—И поэтому так красноречиво пыталась меня исследовать? Тогда, в обители. Ну, же раяна, не лги мне, я ведь помню, как ты трогала меня.
— Мне просто… было любопытно, — прошептала она.
Аид рассмеялся. А потом резко сдернул с нее штаны, и снова развел ей ноги. Он злился. Злился от того, что нарушил свое обещание и пришел к ней. Злился от ненависти в ее глазах. Злился от ее лжи.
— Я научу тебя говорить мне правду, — сказал он. И его палец в перчатке резко вошел в тело Оникс. От шока, боли и ужаса девушка закричала, слезы брызнули из ее глаз. Лавьер замер. Внутри ее тела было узко, очень узко. Настолько, что всего один палец вошел с трудом. Сквозь перчатку он чувствовал, как обхватило и сжало палец ее тело. Так узко…
Очень осторожно, он вытащил палец и убрал руку. Оникс трясло. Она плакала, слезы катились горохом, несмотря на зажмуренные веки. Шок от его вторжения был столь сильным, что она не могла остановиться.
Аид завис над девушкой, рассматривая ее лицо с крепко зажмуренными глазами и мокрыми ресницами. Он был возбужден. Сильно. И хотел продолжения. Ощущение ее узкого тугого лона, что так крепко сжало его палец, заставляло его сжимать кулаки от желания ворваться в нее. Он хотел почувствовать это снова. Еще раз. Хотел, чтобы она так же обхватила его член. Войти в нее целиком. Замереть. А потом начать двигаться…Но эти слезы…
Не может быть, чтобы раяна была невинна. С такой способностью вызывать желание, разве могла она остаться нетронутой? Он торопливо прокрутил в голове, их первую встречу. Неужели девушка сказала правду, и исследовала его тогда в обители… из любопытства? Нет, не может быть.