Зачем цветет лори
Шрифт:
Горела уже не только конюшня, горел дом. Пламя лизало бревна, и Оникс поразилась, как на таком холоде, да еще под проливным дождем отсыревшие стены занялись пожаром столь быстро и мощно. Она вскрикнула, когда затрещало потолочное перекрытие, и сверху посыпалась труха и пепел. Девушка метнулась в сторону, пролетела коридор, снова распахнула входную дверь. Сзади уже гудело, хотя огня еще не было видно.
— Помогите! — закричала Оникс, стоя на пороге.
Из-за угла выскочил мужик, пропахший гарью, перепачканный сажей.
—
— Я не могу, — в отчаянии сказала Оникс, — где сумеречные?
Мужик красноречиво сплюнул и махнул рукой на дорогу.
— Уехали? — выдохнула девушка, — все?
— Да где-то есть один… Уходи, загорится сейчас! Никогда не видел, чтобы так горело…
И мужик снова кинулся за угол, туда, где визжала женщина, и гудело пламя пожара.
— Не могу… — прошептала Оникс.
Она обернулась, уже чувствуя, дыхание огня, жаркое, обжигающее. В глубине раздался сильный гул, потом треск ломающегося дерева и грохот, кажется обвалилось одно из перекрытий.
Девушка бросилась в сторону своей комнаты, где остался ее плащ, но там уже было столько дыма и жара, что сунуться дальше коридора она не решилась. Дальние комнаты уже полыхали, дом затянуло серой удушливой пеленой, и Оникс снова застыла у входной двери, жадно вдыхая воздух. Выйти она не могла. Сколько не старалась, аркан аида легко отбрасывал ее обратно, и все, что ей оставалось, это стоять у спасительного выхода и смотреть на пламя.
Выйдя из дома, Лавьеру хватило нескольких мгновений, чтобы оценить уровень магического пламени, что жадно лизало стену конюшни. Он быстро зашел внутрь, задерживая дыхание, потому что внутри, уже все было в дыму, отвязал лошадей. Жеребца Гахара на месте не было. Вернее, лже Гахара, потому что у его стража никогда не было способности к огню, а то, что пламя неестественное, было ясно аиду с первого взгляда. В дыму возникла фигура Ленара.
— Верховный?
Аид вскочил в седло.
— Погасите пожар. И присмотри за раяной, — бросил он стражу и пришпорил лошадь. Рысак встал на дыбы и вылетел из загона, чуть не снеся по пути ограждение.
Лавьер вылетел за ворота поселения и натянул поводья, заставляя коня остановиться на развилке. Кто бы ни скрывался под личиной Гахара, ему не уйти от аида, и не уйти от его темного дара. Лавьер привычно разрезал запястье, внимательно рассматривая капли крови, что падали на землю. Закрыл глаза, сосредоточился, выпуская силу. Перед его мысленным взором возникла картина: всадник в плаще погоняет жеребца, нервно бьет пятками по бокам лошади, увеличивая расстояние… Тонкая красная нить крови аида натянулась между Лавьером и беглецом, указывая путь. Если бы времени прошло больше, аиду уже сложнее было бы определить направление. Но сейчас это было легко.
Он открыл глаза, запечатал порез и развернул коня на север, пуская жеребца в галоп.
Глупый лже Гахар ехал на север, в обратную сторону, надеясь обмануть аида, и затеряться среди бесконечных лесов. Еще одна ошибка. Ученик цитадели повернул бы к городу, потому что всегда легче прятаться в толпе, там нить крови размывается, переплетается с множеством других, а здесь, на открытой местности ей нечего не мешает, и для Лавьера он открытая мишень.
Аид оценил расстояние. Для арбалетного болта далеко. Но его жеребец несся все быстрее, почти хрипя, но уверенно сокращая расстояние. Еще немножко…
«… Ран»
Голос прошелестел в его голове так тихо, что он даже не сразу понял, что это отголосок крови, а не воспоминание. Раяна. Это был ее голос… Остаточное явление связи крови, которую он влил в нее, пытаясь скрыть запах лори. Лавьер слышал, что так бывает, что связь крови порой бывает такой сильной, что маг может услышать голос и эмоции связанного даже мысленно. Но на себе никогда не испытывал.
И вот сейчас этот тихий голос, даже не шепот, шелест, еле уловимый ежвег за стуком крови в висках. И все же явный. И в этом голосе Лавьер четко различил отчаяние и боль, и на миг его обдало жаром и он почувствовал гарь, почти задохнулся от дыма. Это длилось лишь миг, и снова все исчезло, словно и не было, словно показалось.
Темная фигура всадника на горизонте. Еще пару лье, и арбалетный болт, выпущенный аидом, пробьет круп коня под беглецом, и тот свалиться в грязь дороги. Пару лье…
Ран Лавьер развернул рысака и ударил пятками, заставляя его уже почти лететь над землей, туда, где полыхало пламя пожара.
Обратное расстояние, он преодолел еще быстрые, но аиду казалось, что конь несется слишком медленно, и когда жеребец влетел во двор горящего дома, у него на морде была пена, а бока разодраны металлическими платинами на сапогах аида. Лавьер спрыгнул на землю еще до того, как конь остановился.
По двору метались люди, навстречу кинулся Ленар.
— Господин, мы не смогли погасить… слишком сильное пламя… не гаснет от воды. И я не смог вынести раяну…
Лавьер не остановился, слушая стража, внимательно осматривая горящие балки крыши, которые вот — вот грозили обвалиться. Он не винил сумеречного, никто не смог бы вывести раяну из дома, к которому она привязана арканом, кроме самого аида.
Входная дверь горела, перекрытие у входа обвалилось.
Аид быстро сдернул плащ, окунул его в кадушку с грязной дождевой водой и снова надев, побежал ко входу, отбросив Ленара, который пытался его остановить.