Загадка третьей мили
Шрифт:
— Кто-нибудь из взрослых есть дома, мама или отец?
— Нет, я один.
— Я только хотел выяснить, что-нибудь о соседнем доме, — Льюис показал на Пустой дом, который продавался.
— Они хотят за него двадцать тысяч фунтов, и еще у него течет крыша.
— Дорого, — сказал Льюис.
— Да, он того не стоит. Его пытаются продать уже в течение двух месяцев.
Льюис кивнул и снова посмотрел на дом, пытаясь приблизительно оценить его реальную стоимость.
— А ты вообще здесь живешь?
Мальчик кивнул.
— Ты знаешь людей, которые жили в этом доме до того, как он стал продаваться?
— Ну, не людей...
— Вот как?
Мальчик посмотрел на Льюиса довольно
— Да.
— Слушай, — сказал Льюис, — я полицейский и...
— Я знаю. Я видел вас здесь раньше.
— А разве ты не был в школе?
— Нет, я болел корью и наблюдал за всем из кровати.
— А ты не видел здесь чего-нибудь подозрительного?.. До того как это случилось, я имею в виду?
Мальчик отрицательно покачал головой.
— Так, значит, ты говоришь, что в этом доме живут «не люди»?
— А может, с ним что случилось, вы не знаете? — Веснушчатое лицо казалось теперь озабоченным. Можно было подумать, что для мальчика имело большое значение, не случилось ли чего-нибудь с владельцем соседнего дома.
— Насколько я знаю, нет.
Мальчик опустил глаза вниз и, уставившись в порог, тихо сказал:
— Он очень хорошо относился ко мне, один раз даже возил на своей машине к Королевской плотине. Он был отличный рыболов, мистер Вэстерби.
Стоило Льюису повернуть на главную дорогу, которая шла в сторону Кидлингона, как послышался предупреждающий сигнал какого-то «Ягуара», и он понял, что голова его занята совершенно посторонними мыслями. Он как раз только что обнаружил чрезвычайно важную связь между Вэстерби и каналом в районе Траппа. Ведь если бы кто-то решил привезти тело из Лондона в Трапп на машине, как это, собственно, и было сделано, то знакомая красная машина «Метро» ни у кого не вызвала бы никаких подозрений. Действительно, это был самый безопасный вариант, в особенности если бы этот кто-то жил здесь сам. Более того, красная «Метро» была единственной машиной, которая постоянно возникала в этом деле, потому что доктор Брауни-Смит ведь продал свой большой черный «Даймлер»...
Льюис подъехал к управлению, вошел в кабинет Морса, уселся за его стол и дал своим бурлящим мыслям немного успокоиться. Прямо перед ним на столе лежала большая зеленая папка, она была открыта. В ней он обнаружил документы следствия. Он стал перелистывать бумаги, большинство из которых были его собственными отчетами. Перечитывая их, он думал о том, что в действительности у них были только два реальных ключа к этому делу. Первый ключ — это костюм, а второй — разорванное письмо. И вот как раз это самое разорванное письмо и лежало теперь прямо перед ним. И здесь же, рядом, находился весь, целиком восстановленный, текст письма, написанный аккуратным почерком Морса. Он еще раз перечитал левую половинку письма, и тут ему в глаза бросились слова «дже, только что сдала ( — успешно) свой последний» на восьмой и девятой строчках и две последние буквы «Дж» на тридцать девятой строке. Да неужели же?!
Он резко затормозил перед зданием экзаменационного корпуса университета, заехав при этом передними колесами на тротуар; он чувствовал себя как нетерпеливый профессиональный игрок, который едва может дождаться, когда объявят последние три цифры. Списки уже были развешены в холле, и он быстро нашел ту доску, на которой висел список с окончательными результатами экзамена по географии, и быстро просмотрел все имена. Так и есть! Все верно! Дженнифер Беннет! Ее имя находилось в самом верху списка, это и была та самая замечательная девушка, имя которой начиналось с буквы «Дж», и которую он искал в прошлый раз на другой доске. А в скобках было написано, что она из Лонсдейл-колледжа.
Льюис
Льюис, охваченный волнением, сел в свою полицейскую машину и отправился обратно в Кидлингтон. Но пока он ехал, ему пришло в голову, что его утреннее открытие противоречит тому, что он обнаружил сейчас. Большинство фактов с настойчивой повторяемостью вели его в одном направлении — в направлении Джорджа Вэстерби. Если предположить, что тело принадлежало Брауни-Смиту, a убийцей был Вэстерби то почти все сходилось, кроме... кроме одного. Потому что если письмо было написано и послано Вэстерби, а не Брауни-Смиту... о Боже! Тут Льюис даже немного растерялся. Он спросил себе, удалось ли Морсу так же удачно провести утро в Лондоне. Едва ли. Но как же ему нужно было сейчас поговорить с шефом!
Вернувшись и офис, Льюис напечатал отчет, где изложил все, что ему удалось обнаружить, и, хотя орфография не была сильной стороной Льюиса, он почувствовал, что вполне удовлетворен своим отчетом, в особенности маленькой характеристикой Вэстерби, которая выглядела так:
Лондонец. Немного щеголеватый, самоуверенный преподаватель. Глуховат, довольна скрытный. Имеет тенденцию слегка щуриться, но это, скорее всего, из-за сигареты, которую он не выпускает изо рта.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Вторник, 29 июля
Точно так же, как и Брауни-Смит несколько дней назад Морс медленно поднялся по пологим ступеням дома номер 29 и позвонил. И точно так же из-за большой черной двери до его слуха не донеслось никаких звуков. Он нажал на звонок еще раз и тут увидел объявление с приглашением обращаться к «Бруксу & Гилберту (эксклюзивным агентам)», которое должен был заметить и Брауни-Смит. Он слегка кивнул головой и едва заметно улыбнулся самому себе. Но за дверью по-прежнему не было слышно никаких признаков жизни, и он наклонился, чтобы заглянуть в щель медного, хорошо отполированного почтового ящика. Ему удалось разглядеть дорожку светло-оливкового цвета, что покрывала широкую лестницу, расположенную прямо напротив входной двери. Но само это место казалось зловеще молчаливым и пустынным. Он перешел через улицу и посмотрел на четырехэтажное здание, восхищаясь его архитектурой, я также красивыми, современной формы окнами. Он заметил, что занавески на окнах оставались совершенно неподвижными. Тогда он отправился вдоль по улице в сторону небольшого парка и там, усевшись на скамейку, довольно долго общался только с голубями и собственными мыслями. Во время своей поездки в такси он принял решение впредь постараться рисковать как можно меньше, чтобы не попадать больше в ситуации, подобные той, что возникла сегодня утром. Он вдруг понял, что действительно подвергал себя реальной опасности, особенно после того, как вошел в дверь с табличкой: «Служебный вход»...
Не успел он войти, как услышал негромкий монотонный голос человека, который явно считал себя вправе разговаривать с другими с каким-то дьявольским высокомерием.
— Послушай, парень, — произнес Морс, — мне нет никакого дела до того, скажешь ты мне, о своем деле здесь и сейчас или в одной из камер ближайшей тюрьмы Ее величества.
— Я понятия не имею, кто вы такой, черт бы вас побрал со всеми вашими потрохами, и почему вы позволяете себе так со мной разговаривать. Я только хочу вам сказать...