Загадка XIV века
Шрифт:
Целостность страны оказалась под страшной угрозой распада. Франция сузилась до англо-бургундского кондоминиума. И дело было не в быстрой пятилетней кампании Генриха V, его успеху поспособствовали дезинтеграционные силы, растаскивавшие Францию на протяжении ста лет, а также подъем Бургундского герцогства и безумие короля. Но на этой стадии, какими бы осторожными ни были методы Генриха V, успех могло принести не завоевание. Если в 1360 году чувство патриотизма французов было достаточно сильным, чтобы не допустить утраты суверенитета, то спустя пятьдесят лет оно стало гораздо сильнее, и подписантам договора в Труа это было известно. Они издали распоряжение, запрещавшее кому-либо выражать несогласие с договором, и приравнивали такое несогласие к государственной измене.
Страна разделилась на оккупированную и свободную Францию. Несчастный дофин, собравшись с духом, отказался принять договор и удалился вместе со своим советом в Бурже, где сердцебиение короны было едва слышно. После королевского въезда в Париж Генрих V вернулся домой, оставив во Франции в качестве регента своего брата герцога Бедфорда. Дела людей вершит история, или «бог из машины». Не прошло и двух лет, как Карл VI и Генрих V один за другим скончались, первым был Генрих, так и не надевший французскую корону. Право на нее перешло к его девятимесячному сыну, а вместе с ним — через его мать Екатерину — к династии Валуа. Дофина, впоследствии Карла VII, право на наследство лишили.
Война и чума опустошили землю. В Пикардии захватчики оставили за собой выжженные деревни, поля не обрабатывались, дороги заросли сорняками и ежевикой, люди покинули земли, и теперь там не слышно было даже пения птиц. В окрестностях Аббевиля оголодавшая крестьянка засолила тела двоих своих детей, которых сама же и убила. Разорение принимало все больший размах, поскольку англичане старались завоевать как можно больше французских земель. Этому способствовали их альянс с герцогом Бургундским и истощение измученной страны. Ни один вооруженный отряд, писал секретарь герцога Орлеанского, не смог завоевать во время войны замок де Куси, но из-за «внутреннего предательства» на какое-то время он попал к врагу, и окна прекрасной церкви были, «по большей части, ободраны руками богохульников».
Крестьяне бежали из деревень в города, где надеялись найти укрытие и где, как они полагали, люди живут получше. На городских улицах они столкнулись с обездоленными разнорабочими, которым приходилось не лучше, чем им самим. Эпидемия привольно чувствовала себя среди скопища полуголодных людей, ослабленное население еще сильнее было подвержено заболеваниям тифом, проказой и чумой. Упадок торговли и мануфактуры порождал безработицу и враждебное отношение к беженцам. Часть крестьян возвращалась домой, пыталась отремонтировать дома, обработать покинутые поля, некоторые жили в лесу, охотились и рыбачили.
В церквях устанавливали статуи Роха и других святых, якобы защищавших от чумы и внезапной смерти; появилась мода на изготовление скульптур в виде обнаженных скелетообразных фигур. В XV веке процветал культ смерти. Художники в омерзительных деталях изображали физическое гниение — черви, прокладывающие себе путь в мертвой плоти, раздутые жабы восседали на закрытых глазницах. Насмешливая, манящая, ликующая Смерть возглавляла парад пляшущих мертвецов на бесконечных фресках. В литературе смерть представала в популярных трактатах на тему Ars Moriendi, «искусства умирать», с подробными описаниями смертного ложа, окруженного врачами, нотариусами и плачущими родственниками, тут же саваны, гробы, могильщики, лопаты которых выкапывают кости ранее погребенных, и, наконец, обнаженный труп, ожидающий суда Господнего, а рядом ангелы и бесы, оспаривающие друг у друга его душу.
В постановке пьес и мистерий старались дойти до самых глубин ужасного, словно людям недоставало этого в обыденной жизни. Изнасилование девственниц воспроизводилось с ошеломляющей реалистичностью; в других постановках демонстрировали тело Христово, жестоко израненное стражниками, или ребенка, зажаренного и съеденного собственной матерью. В XV веке в излюбленной публикой сцене Нерона и Агриппины мать просит у сына пощады, но император приказывает вспороть ей живот, он хочет увидеть «место, в которое женщина принимает семя, порождающее детей».
За культом смерти следовало ожидание конца света. В XV столетии пессимизм XIV века перерос в уверенность в том, что человек становится хуже, и это — признак приближающегося конца. В одном французском трактате написано, что признаком упадка является уменьшение сострадания в человеческих сердцах, а это означает, что человеческая душа стареет и пламя любви, согревавшее человечество, стало совсем слабым и вскоре погаснет. Чума, насилие и природные катастрофы еще больше поддерживали такие настроения.
Когда англичане оккупировали столицу, все пали духом. Некоторые французы готовы были принять союз под одной короной, им казалось, что это — единственное решение для прекращения войны и экономической разрухи. Большинство, однако, сопротивлялось английским тиранам, этим несносным «ублюдкам» ( goddams), как тех называли. Сопротивление было очевидным, но не скоординированным, у него отсутствовал лидер. Слабый и вялый дофин был игрушкой в руках беспринципных министров. Мужество появилось из самого неожиданного источника, и проявила его женщина-простолюдинка.
Феномен Жанны д’Арк трудно объяснить. Голос Бога, якобы велевший ей изгнать англичан и короновать дофина, вдохновил тех, кто в других обстоятельствах презирал бы девушку из народа; уверенность Жанны позволила снять блокаду Орлеана и привезти дофина в Реймс. Возможно, дело было в настоятельной исторической необходимости. Настал момент, и она откликнулась. В Жанне соединились былая религиозная вера и новая сила патриотизма. Бог говорил с нею через святую Екатерину, святого Михаила и святую Маргариту, но требовал от нее не целомудрия, не смирения, а действий для освобождения страны от иноземных захватчиков.
Ее подвижничество длилось всего три года. Жанна появилась словно из ниоткуда в 1428 году, вдохновила Дюнуа — незаконнорожденного сына Людовика Орлеанского, и других людей из окружения дофина. Она призвала их к походу на Орлеан, и в мае 1429 года французы освободили город. На волне этой победы, два месяца спустя, она привела Карла на церемонию коронации в Реймсе. В мае 1430 года люди герцога Бургундского взяли ее в плен в Компьени, продали англичанам, а те пытали ее как еретичку и в мае 1431 года сожгли на костре в Руане. Для англичан эта казнь была очень важна: ведь Жанна уверяла, что ею руководит Бог и Он не желает господства англичан во Франции. Инквизиция со всей безжалостностью набросилась на нее, желая доказать несостоятельность ее голосов. Ни Карл VII, который был обязан ей своей короной, ни кто-либо другой из французов не сделал попытки спасти Жанну и предложить за не выкуп. Возможно, причиной тому был стыд из-за того, что победу аристократам обеспечила крестьянская девушка.