Загадка женственности

Фридан Бетти

Парадоксально, что авторами этих теорий были те немногие женщины, которые представляли собой исключение из правила: они сделали карьеру, так как воспитывали детей, не бросая работы. И при этом они же предупреждали остальных женщин, которые толпами ринулись продолжать учебу, что те не могут рассчитывать на получение профессии и серьезной, настоящей работы; их удел — занятия керамикой или общественная деятельность.

Это опять была болтовня, и ничего больше. В 1965 году наконец появился долгожданный отчет Президентской комиссии по изучению положения женщин, в котором отмечались дискриминация женщин при получении зарплаты (они получали в среднем в два раза меньше мужчин) и уменьшающийся процент женщин, занятых в профессиональных областях и на руководящих должностях. В отчете рекомендовалось убеждать женщин в том, что их силы и способности нужны обществу, и обеспечивать их детскими учреждениями и другими услугами, которые

позволили бы им сочетать материнство и работу. Однако, предваряя отчет, Маргарет Мид сказала следующее: «Если все женщины собираются управлять обществом и делать великие научные открытия, кто останется дома, чтобы перевязать колено ребенку или выслушать расстроенного мужа?» (При этом она умолчала о том, что с помощью своего мужа, еще до того, как ее дети со своими коленями целыми днями стали находиться в школе, она сделала крупные открытия в антропологии. Возможно, женщины, являющиеся «исключением», не отождествляют себя с остальными. Для них существует три категории людей: мужчины, они сами и остальные женщины; для поддержания их исключительного положения, по-видимому, необходимо, чтобы остальные продолжали быть послушными и не мутили воду.)

Отчет Президентской комиссии, как и следовало ожидать, был похоронен в ящиках бюрократических столов. Летом 1965 года мне удалось написать только треть книги о том, как исправить создавшееся положение. К тому времени я уже поняла, что никакой новой модели жизни не создано, созданы только новые проблемы, которые женщинам не решить, если не изменится само общество. Все разговоры, отчеты и даже сама комиссия были блефом — может быть, даже попыткой со стороны самих женщин сознательно блокировать движение за изменение своей жизни.

Я надеялась, что разговоры перерастут в нечто более серьезное. «Единственное, что претерпело изменения, — это наше сознание», — написала я напоследок в книге, которую так и не закончила. Там были и такие слова: «Нам необходимо такое же социально-политическое движение, какое организовали, например, американские негры». Нужно было действовать. В самолете по пути в Вашингтон я раздумывала, что же делать, и вдруг мой взгляд упал на заглавие книги, которую читал какой-то студент: «Путь к революции лежит через изменение сознания». Это было знаком свыше. Я летела в Вашингтон, так как принимался раздел VII Акта о гражданских правах 1964 года, запрещающий дискриминацию при приеме на работу по признакам пола и расы. Говард Смит, член Конгресса от южного штата Вирджиния, представил параграф, касающийся дискриминации по признакам пола, в шутливом тоне. На одной из первых пресс-конференций, после того как закон вступил в силу, чиновник, которому поручено было проводить его в жизнь, пошутил: «Теперь мужчины получат равную с женщинами возможность сниматься для журнала "Плейбой"».

В Вашингтоне я столкнулась с кипящими от возмущения женщинами, образовавшими группировки в парламенте, прессе и профсоюзах, но бессильными остановить саботаж закона, призванного покончить с дискриминацией, царившей во всех областях: на производстве, в образовании, на государственной службе. Многие считали, что мне надо выступить, так как ко мне прислушиваются как к известному автору. Однажды невозмутимая молодая женщина-адвокат, хлопнув дверью своего кабинета в конторе, где не желали соблюдать закон, запрещающий дискриминацию по признакам пола, сказала мне со слезами на глазах: «Я никогда особенно не сочувствовала женщинам. Больше мужчинам. Но я прихожу в негодование, видя, как женщин опять обманывают. Нам, может, никогда больше не представится такой возможности, какую дает несоблюдение закона. Бетти, ты должна организовать для женщин что-то вроде «Национальной ассоциации содействия цветному населению». Только тебе одной нечего терять».

Я никогда не участвовала ни в каких движениях. Даже не была членом Лиги женщин-избирательниц. Но как раз в то время в Вашингтоне проходило заседание уполномоченных по делам женщин — членов Президентской комиссии — из разных штатов. И я подумала, что женщины разных штатов могут составить ядро будущей конференции, которая предупредит об опасности, грозящей женщинам всей страны.

На заседание приехали негритянка Поли Марри, видный адвокат, Дороти Хинер и Кэролайн Дэвис из профсоюза автомобилестроителей, Кзй Кларенбах, возглавляющая губернаторскую комиссию по делам женщин в Висконсине, Кэтрин Конрой из американского профсоюза работников связи, Эйлин Хернандес, член комиссии по борьбе за равные права всех работающих. Однажды вечером я собрала их всех в своем номере отеля. Большинство считали, что в таком движении, как против расовой дискриминации, нет необходимости, но всех возмущал саботаж закона. Мы пришли к соглашению, что участники конференции могут провести достойную акцию, чтобы потребовать повсеместного его соблюдения.

Я пошла спать, успокоившись от того,

что движение организовывать не надо. Однако в шесть утра мне позвонили из аппарата президента Джонсона (одна из женщин, которую для видимости назначили на такой высокий пост) с предупреждением не сеять смуту. В восемь снова раздался звонок; на этот раз от одной из участниц заседания, вчера занимавшей нейтральную позицию, а сегодня по-настоящему разгневанной: «Нам сказали, что наша конференция не обладает никакими полномочиями и наша резолюция не будет иметь силы. Поэтому мы все договорились встретиться во время ленча. Мы собираемся создать организацию». За ленчем каждый из нас положил на стол по доллару. На бумажной салфетке я написала сокращенное название нашей организации— НОЖ. «Мы будем называться Национальной организацией женщин, — сказала я, — однако мужчины тоже смогут в нее войти». Ниже я записала первое предложение, формулирующее цели и задачи новой организации: «…бороться за то, чтобы женщины могли активно участвовать в жизни американского общества, имея те же права и обязанности, что и остальные его члены, делая это действительно наравне с мужчинами».

Для того чтобы такое равенство было достигнуто, потребуются воистину революционные преобразования. Они включают коренную ломку традиционных представлений о распределении ролей в обществе, влекущую за собой перестройку всех его институтов: воспитания детей, образования, брака, семьи, семейного уклада, здравоохранения, труда, политики, экономики, религии, психологической науки, отношений между полами, нравственных ценностей и взглядов на эволюцию человека.

Сейчас я смотрю на женское движение как на необходимый первый этап революционной ломки имеющегося в обществе распределения ролей. Мне никогда не приходило в голову рассматривать его с классовой точки зрения: борьба женщин, угнетенного класса, с целью свержения мужчин, класса угнетателей. Я понимала, что сочувствующих нам мужчин не надо отстранять от движения, хотя на первом этапе возглавить его должны женщины.

Единственный путь всестороннего развития женщины — это участие в жизни общества, во всех решениях, которые оно принимает. Но чтобы обрести свободу и развиваться, женщине нужна экономическая независимость. Она уже добилась доступа к профессиональной работе, но это только первый шаг. Теперь нужно изменить правила игры, чтобы перестроить саму профессиональную работу, а также брак, семью и семейный уклад. Жесткая, несправедливая, разъединяющая структура офисов, больниц, где секретарша и начальник, медсестра и врач разделены непреодолимой стеной, является воплощением мифа о женском предназначении и способствует его распространению. Но экономическая независимость не будет полной, если общество не позаботится о том, чтобы при социальном обеспечении женщин, начислении им пенсий учитывался и их домашний труд. А работа по хозяйству и воспитание детей должны более равномерно распределяться между мужем, женой и обществом.

Женщины могут достичь равенства с мужчинами и сохранить человеческое достоинство только в том случае, если у них будет возможность самим зарабатывать на хлеб. Когда к движению примкнула радикально настроенная молодежь, она заявила, что придавать такое большое значение работе и образованию, то есть материальной стороне, — это «скучно», это «реформизм», «буржуазный пережиток». Но очень немногие могут не считаться с элементарной экономической реальностью жизни. Только экономическая независимость дает женщине возможность выйти замуж по любви, а не из-за положения мужа либо его денег, или покончить с несчастливым, невыносимым, унизительным браком, или — если женщина вообще не выходит замуж — жить нормальной жизнью: есть, одеваться, отдыхать, путешествовать. Но работа нужна женщинам отнюдь не только ради денег. Как она будет принимать участие в жизни развитого индустриального общества, если у нее не будет знаний, умений, а также возможностей доступа к этой жизни, которые обеспечиваются именно работой?

В отличие от феминисток прошлого, нынешние женщины не призывают игнорировать свою физиологию. Но необходимо переделать общество, чтобы женщины, которым дана способность рожать, могли сознательно пользоваться этой способностью, а не выпадать благодаря ей из общественной жизни. Это значит, что они должны иметь право контролировать рождаемость и право на аборты; им должны быть предоставлены декретные отпуска и детские сады, если они не захотят полностью оставить работу на период воспитания детей, и аналог закона для американских солдат— участников войны, который обеспечит возобновление образования после длительного перерыва в работе в связи с уходом за детьми. Я думаю, что большинство женщин предпочтет иметь детей (хотя уже не так много, как раньше) именно потому, что это перестанет быть единственным способом самоутверждения и получения материальной поддержки, тем суррогатом участия в общественной жизни, которым им приходилось довольствоваться до сих пор.