Шрифт:
Предисловие
Многие склонны классифицировать научную фантастику лишь как еще один жанр и ряду других: детективы, вестерны, приключения, литература о спорте, любовная проза и… фантастика.
Однако тех, кто любит и читает фантастику, такая классификация не устраивает. Они считают фантастику литературным отражением научного и технического прогресса. А ранее не включает это отражение в себя весь опыт человеческих взаимоотношений, другими словами —
В самом деле, как отделить (фантастику, столь богатую приключениями) от, например, приключенческой литературы как таковой. В конце концов полет на Луну — это прежде всего приключение, а потом уже все остальное.
Мне доводилось читать прекрасные научно-фантастические произведения, которые классифицируются как фантастика лишь отчасти и. в свою очередь, обогащают ту разновидность литературы, к которой их можно отнести с равным, правом. Артур Кларк написал в свое время замечательный вестерн. Правда, действие в нем происходит па дне океана, а в роли пасущихся стад выступают дельфины. Клиффорд Саймак создал свой рассказ «Правило 18» по всем канонам спортивной литературы, однако ввел в него возможность путешествий во времени, потому что главному тренеру землян понадобилось собрать чемпионов всех времен, чтобы победить на спортивных играх марсиан. Филипп Фармер в светлой и трогательной повести «Влюбленные» рассказал историю любви — что, казалось бы, может быть банальнее? Однако любовь эта вынуждена была преодолеть границы не религиозные и даже не расовые — герои были детьми двух разных планет…
С учетом всего вышеизложенного весьма странно выглядит тот факт, что чрезвычайно редко встречаются (фантастические произведения с детективным сюжетом. Казалось бы, чего проще! Ведь наука, с которой фантастика чаще всего имеет дело, сама почище любого детектива… И разве нет примеров (литературных) блестящего применения научного склада ума в раскрытии преступлений?
Все это так, и тем не менее писатели, работающие в жанре фантастики, обходят детективные сюжеты стороной.
Довольно давно мне пытались объяснить этот феномен. Меня убеждали, что законы написания фантастических произведений не позволяют вести с читателем честную игру. Представим себе минуту, говорили мне, что кому-то вздумалось поместить Шерлока Холмса в далекое будущее. Что же он скажет доктору Ватсону, едва ознакомившись с деталями очередного дела? А вот что: «Как вы, наверное, знаете, Ватсон, с 2175 года, когда все испанцы заговорили по-французски, испанский стал мертвым языком. Как же мог Хуан Лопес произнести свою решающую (фразу по-испански?». Все ясно. Хуан Лопес — убийца.
Эти аргументы меня не убедили. Мне казалось, что обычные сочинители детективов (не фантасты) могут надувать читателя с таким же успехом. В их власти запрятать ключ к решению загадки так далеко, что догадаться не сможет никто; они могут ввести в сюжет такого героя, который появится ниоткуда и сгинет в никуда; они, наконец, способны к концу романа вовсе позабыть о том, с чего начинали…
Но ведь не поступают же они столь странным и нелогичным образом! Напротив, они стараются вести игру честно. Ключ к разгадке, хоть и запрятанный весьма искусно, в детективе всегда есть. Читателя водят за нос, сбивают с толку, мистифицируют — но никогда не обманывают.
Детектив, как и другие жанры, имеет свои законы. Так же точно и фантастический детектив обязан иметь свои. Например, такие. Не следует раскрывать загадку преступления с помощью невероятных, рожденных исключительно фантазией автора приборов; нельзя для объяснения факта трагедии, несчастного случая или преступления ссылаться на некие туманные возможности будущего — напротив, необходимо выписать это будущее с максимально возможным количеством деталей, дабы читатель имел возможность догадаться обо всем сам; автор фантастического детектива должен использовать только те факторы., которые хорошо известны читателю; если же он хочет что-то придумать, то делать это он должен с величайшим тщанием, так, чтобы читатель его понял.
Пот, пожалуй, и все. И если все эти законы учитывать, то фантастический детектив становится вполне приемлемой литературной формой. Более того, может получиться прекрасное произведение: ведь в нем огромный интерес будет вызывать не только интрига, но и фон, на котором эта интрига завязывается…
Придя к такому выводу, я сел за пишущую машинку и в 1953 году написал свой первый фантастический детектив — «Стальные пещеры». Критикой он был воспринят и как хорошая фантастика, и как увлекательный детектив. С тех пор я не слышал, чтобы кто-то утверждал, что фантастический детектив написать невозможно. А чтобы окончательно закрепить успех и убедить читателей, что «Стальные пещеры» не были случайностью, я чуть позже — в 1957 году — написал продолжение этой повести под названием «Обнаженное Солнце». Кроме этих довольно объемных вещей, у меня есть и ряд более мелких, также содержащих в себе детективное начало. Их я и предлагаю вниманию читателей в этом сборнике.
Поющий колокольчик
Луис Пейтон никогда никому не рассказывал о способах, какими ему удавалось взять верх над полицией Земли в многочисленных хитроумных поединках, когда порой уже казалось, что его вот-вот подвергнут психоскопии, и все-таки каждый раз он выходил победителем.
Он не был таким дураком, чтобы раскрывать карты, но порой, смакуя очередной подвиг, он возвращался к давно взлелеянной мечте: оставить завещание, которое вскроют только после его смерти, и в нем показать всему миру, что природный талант, а вовсе не удача, обеспечивал ему неизменный успех.
В завещании он написал бы: «Ложная закономерность, созданная для маскировки преступления, всегда несет в себе следы личности того, кто ее создает. Поэтому разумнее установить закономерность в естественном ходе событий и приспособить к ней свои действия.»
И убить Альберта Корнуэлла Пейтон собирался, следуя именно этому правилу.
Корнуэлл, мелкий скупщик краденого, в первый раз завел с Пейтоном разговор о деле, когда тот обедал в ресторане Гриннела за своим обычным маленьким столиком. Синий костюм Корнуэлла в этот день, казалось, лоснился по-особенному, морщинистое лицо ухмылялось по-особенному, выцветшие усы топорщились по-особенному.
– Мистер Пейтон, – сказал он, здороваясь со своим будущим убийцей без тени зловещих предчувствий, – рад вас видеть. Я уж почти всякую надежду потерял – всякую!
Пейтон не выносил, когда его отвлекали от газеты за десертом, и ответил резко:
– Если у вас ко мне дело, Корнуэлл, вы знаете, где меня найти.
Пейтону было за сорок, его черные волосы уже начали седеть, но годы еще не успели его согнуть, он выглядел молодо, глаза не потускнели, и он умел придать своему голосу особую резкость, благо тут у него имелась немалая практика.
– Не то, что вы думаете, мистер Пейтон, – ответил Корнуэлл. Совсем не то. Я знаю один тайник, сэр, тайник с… Вы понимаете, сэр.
Указательным пальцем правой руки он словно слегка постучал по невидимой поверхности, а левую ладонь на миг приложил к уху.
Пейтон перевернул страницу газеты, еще хранившей влажность телераспределителя, сложил ее пополам и спросил:
– Поющие колокольчики?
– Тише, мистер Пейтон, – произнес Корнуэлл испуганным шепотом.