Загадочная пленница Карибов
Шрифт:
— А вы не угрожайте… не вам… в Гаване!
Да, сомнений нет, становится горячо!
Витус, забыв про всякую осторожность, влез на низенький цоколь, чтобы лучше слышать. Он поднял голову и застыл. Тот звук, который он услышал, он узнал бы из тысяч других на свете. Это был хруст вывихнутой челюсти. А вслед за этим послышалась песня:
Для пирата благодать убивать, тер-зать, распо-тра-ши-вать!Джон-Челюсть! Это мог быть только он!
Недолго думая, Витус спрыгнул с каменного цоколя и как ошалелый помчался вдоль стены, за угол, к входной двери. Челюсть! Джон-Челюсть, этот палач и душегуб здесь! Мерзавец, который принес столько горя ему с друзьями и погубил матросов «Галанта». Тот, на чьей совести не одна человеческая жизнь, не один разграбленный корабль! Тот, который захватил сундучок с его хирургическим инструментом, его короб и бесценный труд отца Томаса «De morbis»!
Ослепленный яростью, Витус пролетел по всем помещениям до конторы, где Сансер и Джон-Челюсть напротив друг друга застыли возле массивного стола, как петухи, изготовившиеся к бою. Между ними на столешнице слоновой кости был накрыт богатый стол, венцом которого возвышалась ножка ягненка.
— Вот ты мне и попался, дьявол в человечьем обличье!
Пират, державший торговца невольниками за грудки, оглянулся, озадаченный и изумленный одновременно. Но ему хватило пары мгновений, чтобы его челюсть щелкунчика раздвинулась в гадкой ухмылке:
— Вы только посмотрите! Наш белокурый герой с «Галанта»! А, все еще жив? Исчезни, юнец, мне сейчас недосуг тобой заниматься!
Челюсть собрался снова заняться Сансером, но Витус подскочил к нему и развернул пирата к себе.
— А все-таки придется, мясник! — Он с размаху двинул пирату в челюсть.
Джон ожидал всего чего угодно, только не нападения со стороны мальчишки, который к тому же еще был чуть не на голову ниже его, и зашатался на ногах. При этом он выпустил Сансера, который издал истошный крик и нырнул за стол.
Джон-Челюсть потряс головой — большого вреда удар, похоже, ему не причинил. Он пришелся в челюсть, то самое место, которое было у него твердым, как гранит.
— Ты еще поплатишься за это, юнец! — Его правая рука потянулась к шпаге, левая — к рапире.
— Я долго этого ждал! — с вызовом ответил Витус. — Слишком долго!
С ним сейчас происходило то же, что бывало перед тяжелой операцией: когда наступал решающий момент, всякое волнение покидало его. Он отступил на пару шагов и выхватил шпагу Хафа.
— А теперь, дьявол, давай!
Пират осмотрительно начал наступать. Он понял, что шутки кончились, и это уже не игра, а поединок не на жизнь, а на смерть. И такие бои были вполне в его вкусе, и пока что он из каждого выходил победителем. Его взгляд стал бездушным, и одним клацающим звуком он хрустнул челюстью.
— Ну заводи же свою гнусную песенку! — холодно сказал Витус. — Насладись в последний раз!
— А это мы еще посмотрим, юнец. Жаль, что я не прикончил тебя сразу там, на «Галанте»! Но тем приятнее будет это сделать теперь.
Джон-Челюсть злорадно ухмыльнулся и, разведя свое оружие, как щупальца, принялся кружить вокруг Витуса. А потом быстрее, чем успеешь моргнуть глазом, сделал выпад. Впрочем, это пока не было серьезной угрозой — он просто хотел проверить рефлексы малыша, от горшка два вершка, который был перед ним.
Рефлексы оказались хорошими. Челюсть подумал, что легкой победы не получится. Перед ним был достойный противник, который читал в его лице, как в открытой книге. Иначе чем объяснить то, что парень, еще до того как он начал атаку, элегантно отпрыгнул назад. Да, придется потрудиться…
— Я насажу тебя на шпагу, как молочного поросеночка на вертел! — прорычал Челюсть.
— А я тебя убью.
Витус сам удивился, как спокойно произнес он свою угрозу. Неужели он действительно хочет убить Джона-Челюсть? Он, который целью своей жизни поставил вырывать людей из лап смерти?
Однако долго раздумывать ему не пришлось, потому что Челюсть снова атаковал. Он налетел как буря, сыпя градом ударов, таких молниеносных, что от них едва ли кому-то удалось бы увернуться. Но Витус раз за разом уворачивался. Он отбивал свистящую на волосок от него шпагу, парировал удары рапиры, снова шпага, снова рапира, шпага — рапира, шпага — рапира… носился по всей комнате.
— Скачи, скачи, заячий хвост! — Челюсть все ускорял движения. — Сейчас я тебя достану!
И действительно, ситуация становилась угрожающей, потому что пирату почти удалось загнать Витуса в угол, где невозможно будет уклоняться от стремительных выпадов. На кирургика посыпалась новая порция ударов. Казалось, Челюсть не знает, что такое усталость.
Витус тяжело дышал. Он давно не фехтовал, и это давало себя знать. Если Челюсть и дальше будет сражаться в таком же темпе, то пробил его, Витуса, последний час! Но пока дело до этого не дошло. Когда-нибудь выдохнется и неутомимый Джон-Челюсть Каттер! Засвистел еще один, на этот раз более мощный удар, Витус взмахнул рукой, чтобы отразить его, но из-за тесноты его ответный удар был не настолько точен. Клинок Челюсти соскользнул с его шпаги и попал в плечо. В глазах пирата вспыхнул огонек триумфа. И на какую-то долю секунды он потерял бдительность.
Витус понял, что это его шанс. Не обращая внимания на боль, он, наклонив вперед голову, прыгнул прямо на пирата. Такой выпад не был описан ни в одном учебнике по фехтованию, но он оказался успешным, и это было главное. От удара головы Челюсть отклонился назад и оставил противнику лазейку, чтобы выскользнуть, чем Витус незамедлительно и воспользовался. Он змеей скользнул мимо Челюсти и, прежде чем занять новую боевую позицию с тыла, ударил изо всех сил. Естественно, удар не получился особенно точным, ведь выполнялся он в движении, но цели достиг. Обрушившись повыше левого запястья, клинок нанес глубокую резаную рану. Челюсть взвыл и выронил рапиру. Теперь Витусу следовало воспользоваться преимуществом. С этого момента — только шпага против шпаги. И он мог применять все приемы, которым превосходно обучил его когда-то Артуро, флорентийский мастер фехтования. Он сделал ложный выпад и молниеносно отскочил. И так еще раз и еще, с каждым выпадом отступая все дальше. Таким образом ему удалось выманить Джона-Челюсть на середину помещения: здесь было больше места для маневра, а значит, больше возможностей для навязывания своей игры. Витус как бы обнажил свое слабое место и занял четвертую позицию, что дало пирату повод немедленно нанести удар в левую часть его груди — удар пришелся в пустоту. Челюсть захрапел. И тут же попытался использовать стародавний трюк.