Загадочная пленница Карибов
Шрифт:
— Но не так хороша, как эта.
Витус, который к этому времени приподнялся с помощью Хафа, проверил клинок. Он был сработан мастерски и был необычайно острым. Витус осторожно провел пальцем по лезвию:
— А ты разбираешься в таких вещах!
— Можно и так сказать, — мельком заметил Хаф и забросил свой мешок из козьей шкуры за спину. — Вот, оставляю тебе здесь три открытых кокосовых ореха. Как только кто-то из твоих людей очнется, давай ему понемногу молока. И будь начеку, пока я не вернусь! Вообще-то на берегу дикие животные редко появляются, но кто знает… Ну, с Богом!
— С Богом! Я буду смотреть в оба.
Вечером Хаф вернулся, на этот раз тяжело нагруженный разным скарбом. Он спустил свой мешок на землю и перво-наперво отдышался. Том тем временем уже припустил к своей новой стае и радостно приветствовал всех. Хаф поднял взор. Его подопечные сидели в траве и удивленно пялились на него.
— Я Хаф, — сказал он и окликнул пса: — Ко мне, Том! Оставь-ка, дружище, карлика… э-э… этого парня в покое.
Том, всегда послушный, на этот раз не подчинился.
Неожиданно горбун открыл рот и пропел фальцетом:
— Уи, Хаф, пустобреху нормалек со мной. Не в обиде и грамерси за то, щё выловил нас из пруда. Энано мое имя.
— А меня все на свете величают Магистром, — представился низкорослый мужчина с высоким лбом. — Разреши представить тебе и остальных. Это Хьюитт, очень дельный матрос, а это Феба, без которой мы все померли бы от черной рвоты.
— У вас на борту была черная рвота? — Хаф приложил все силы, чтобы скрыть страх. Черная рвота или, как ее еще называли, желтая лихорадка, была на всем здешнем побережье, а особенно в болотистой местности, самой страшной напастью. — Вы уверены, что совсем вылечились?
— Голову даю на отсечение, если это не так! — Феба постаралась выпрямиться и привести в порядок свои сбитые в войлок от солнца и морской воды волосы. — А Хьюитт и вовсе не болел, потому что перенес ее раньше. И я тоже, и Филлис. Нет, Филлис? — И, когда ответа не последовало, закусила губу, чтобы не расплакаться. Засопела. — Ну вот, Фрегглз и Брайд, и бедный О’Могрейн умерли… да, и бедный О’Могрейн тоже… — Судорожно вздохнула, еще раз всхлипнула, помолчала. — Но остальные выздоровели.
Хаф сочувственно посмотрел на нее:
— Ну и ужасы вам пришлось пережить! Лихорадка, а к ней еще и ураган!
— А еще пираты, и кораблекрушение, и огромный спрут… — Феба теперь рыдала во весь голос.
— Расскажете все после еды. По себе знаю, как легчает, когда выскажешь… — Хаф оборвал себя. — Я прихватил парочку сухих поленьев, пойду-ка поищу кокосового луба. Ничего нет лучше его, чтобы развести огонь. Вот увидите.
Немного погодя он развел потрескивающий костерок и укрепил над ним вертел. Компания подсела поближе к огню, потому что и в Карибике вечера у моря были прохладными.
Хаф сказал:
— А вот и жаркое, которое я обещал. Это свинина, очень вкусно. Кто уже может поесть, советую попробовать. А себе я поджарю кое-что другое. — Он достал из мешка нарезанные чуть овальные ломти и насадил их на вертел. — Так что приятного аппетита.
— Спасибо, Хаф!
Каждый взял себе по кусочку и потихоньку откусил. Им казалось, что ничего вкуснее они в жизни не пробовали. Ели они с большой осторожностью, тщательно разжевывая, наслаждаясь каждой жилкой на зубах, медленно проглатывали, жмурились от наслаждения и откусывали по новому кусочку. Мясо! Настоящее свежее мясо!
— По-моему, свинину я ел в последний раз в Англии, — смакуя, сказал Витус. — Боже милостивый, как давно это было! А какое сегодня число, Хаф?
— Постой-ка, — старик наморщил лоб, не забывая при этом поворачивать вертел.
— Прости, ты, наверное, не знаешь, ведь здесь время не имеет никакого значения.
— Нет-нет, Витус, имеет. По крайней мере, для меня. Вот, вспомнил. Вчера у нас было девятое марта. А если уж точно, то воскресенье, девятое марта 1578 года.
— Девятое марта? Господь всемогущий, это же день моего рождения! — вылетело у Витуса.
Хаф обрадовался:
— Тогда прими мои поздравления! Можно сказать, это был день твоего второго рождения. Господь во второй раз подарил тебе жизнь.
Витус засмеялся:
— И не без твоей помощи. Это и вправду чудо, что мы выжили! — Он подсчитал в уме: — Со дня нападения пиратов на «Галант» 29 января прошло больше пяти недель.
— А теперь можешь рассказать мне вашу историю, — Хаф взглянул из-под кустистых бровей на Фебу. — Если тебе, конечно, не трудно.
Феба ласково ответила на его взгляд и, откусывая следующий кусок и запивая его кокосовым молоком, покачала головой:
— А ты настоящий кавалер, Хаф, клянусь костями моей матери, самый что ни на есть настоящий. Только это долгая история, очень долгая, скажи… э-э… — Она замолчала.
— Мы с Томом терпеливые слушатели.
— Ну ладно, — решился Витус. — Я расскажу, что с нами приключилось.
И он начал долгое повествование обо всех бедах, которые, если уж быть до конца честным, начались еще на борту «Галанта» по вине скряги Стаута и с тех пор длились и длились, не кончаясь, неделями и месяцами. Он рассказывал подробно, а если что-то упускал, то Коротышка или Магистр подсказывали ему. И Хьюитту время от времени что-нибудь вспоминалось, так что он вносил свою лепту.
От того, что они живописали, у Хафа отнимался язык, да и сами рассказчики были не меньше поражены, хоть и испытали все это на собственной шкуре.
Когда Витус закончил, Хаф вздохнул:
— Сколько же людей вы потеряли на борту «Альбатроса»! Людей, выживших в кораблекрушении! И хороших, и дурных. Да, пути Господни неисповедимы!
— И мы, люди, должны их пройти. — Витус перекрестился и распределил последний кусок жаркого среди друзей. — Нас было восемь мужчин и две женщины, когда мы пустились в плаванье на «Альбатросе». И вот осталось только пятеро. С Хьюиттом.