Загадочный город
Шрифт:
Стриммер проигнорировал протянутую руку Облонга.
– Помните прошлого историка? – спросил Стриммер у Джонса. – Ставлю пятьдесят гиней на то, что этот не дотянет до следующего семестра.
Визи Болито ушел, а вслед за ним и Грегориус Джонс. Облонга не расстраивало временное одиночество; уважение еще предстояло заслужить. Он решил отправиться на разведку. Музыкальное отделение могло похвастаться передовым звукозаписывающим оборудованием. Факультет современных языков в Вавилонском корпусе и не менее впечатляющий спортзал от них не отставали: перед ним представала фантастически оснащенная школа без каких-либо явных покровителей. Научное отделение Южной башни было увенчано огромным куполом обсерватории Визи Болито.
Пройти к научному отделению Северной башни оказалось не так-то просто. На страже территории стоял высокий забор с остроконечными прутьями и единственными узкими воротами, которые хоть и были сейчас открыты, все же впечатляли коллекцией навесных замков и предупреждающей табличкой, гласившей: «Научное отделение Северной башни: вход исключительно по договоренности с преподавателем».
Решив, что знакомство с территорией хоть и с натяжкой, но все же можно посчитать договоренностью с преподавателем, Облонг проскользнул было внутрь, но тотчас выскочил обратно. Ему в бедро чудом не впились железные челюсти мастиффа. Оскалив клыки, обнажая пятнистые черно-белые десна, собака щелкала зубами, рычала и снова щелкала. Из темноты вышел Стриммер.
– Вы что, читать не умеете?
– Простите, я решил, что…
Стриммер передразнил его детским голоском:
– Конечно, я же не местный, у меня нет времени соблюдать их ничтожные правила.
– Мне просто стало интересно, почему это место так серьезно охраняется.
Облонг сделал шаг вперед, собака рванулась навстречу, Стриммер улыбнулся, и Облонгу пришлось отступить. Натренированный любить своих и бросаться на всех, кто попытается вторгнуться извне, мастифф принялся обнюхивать тыльную сторону правой руки Стриммера.
Облонг вытянул одну ногу. Последовал новый приступ собачьей ярости.
– И вы еще называете себя историком? Мудрецы всегда стоят на страже ценнейших ресурсов. – Стриммер погладил зверя по голове. – Он грызет пробирки на закуску.
Но Облонг не хотел доставить Стриммеру удовольствие, немедленно ретировавшись.
– Вы, должно быть, знали предыдущего историка?
– Я знал его достаточно хорошо, чтобы понимать: его заменили слабоумным.
Наконец благоразумие возобладало над доблестью. Облонг вернулся к привратницкой.
– Я повстречал очаровательного хозяина не менее очаровательной собаки.
– Порой их непросто отличить друг от друга, – ответила мисс Тримбл с тенью улыбки на лице.
Возможно, ему все же удастся завести парочку друзей в этой удивительной школе. Эта мысль его приободрила.
– Чем на самом деле занимаются в Южной башне?
– Они разрабатывают всяческие развлечения для внешнего мира, от игрушек до телескопов.
– А как насчет Северной?
Мисс Тримбл повернула запястье и посмотрела на часы.
– Вам бы лучше заняться своими делами, – ответила она.
С этими словами она вручила ему ключи, назвала адрес («Артери Лейн, дом номер три») и дала краткие указания: «Первый поворот налево, третий направо, второй налево, четвертый направо, дальше вниз по переулку и снова налево в конце, направо, налево, направо, налево, и так чуть ли не до городской стены».
Облонг погрузился в суматоху торгового города, которому не хватало только машин. Роль таксистов исполняли велосипедные рикши, чьи транспортные средства были с любовью разукрашены и снабжены вакуумной технологией Бориса Полка. В это время года их клиенты кутались в яркие цветные одеяла. Велосипедные звонки издавали предупреждающие сигналы: «Рикша едет!» и естественно вплетались в уличную музыку Ротервирда. Между рикшами носились обыкновенные велосипеды с корзинками на переднем колесе, полными книг или покупок. В одежде обоих полов преобладали самые разные цвета и царил умопомрачительный сумбур различных стилей, касалось ли дело шляп, брюк или пальто. Желая сохранить независимость и оригинальность, модельеры Ротервирда избрали собственный путь.
На магазинах, которые уже начинали закрываться, висели от руки нарисованные таблички с перечислением товаров и услуг. Названия улиц указывались на квадратных железных пластинах, прикрученных к стенам, белыми буквами на темно-зеленом фоне. Если пролегавшая с севера на юг Голден Мин была широкой и прямой, отходящие от нее улочки были крайне узкими и извилистыми. В темных переулках наполовину деревянные дома приветственно клонились друг к другу. На архитектурном небосклоне доминировали облицованные дубом и оштукатуренные башни, некоторые соединялись подвесными крытыми проходами, одни были высокими и узкими, другие – низенькими и широкими, многие тронуты печатью времени, и все испещрены окнами. На нижних уровнях дома также соединялись мостиками, под которыми образовывались убежища, защищавшие от непогоды, потворствовавшие сплетникам и любителям выдавать чужие тайны. Сложные узорчатые балконы свисали с нижних этажей самых богатых башен; внешние лестницы, закручиваясь, подходили к дверям под самыми странными углами. В дневное время суток столь сложная линия горизонта создавала постоянно меняющиеся светотени на уровне улиц.
На Рыночной площади в самом центре города скопища магазинчиков и палаток окружали внушительный фасад Городского совета, одного из немногих местных сооружений, декорированных фигурными барельефами. Магазины принадлежали горожанам, а временные палатки – окрестным деревенским жителям, имена которых были напечатаны по периметру тентов. Когда сумерки плавно сменялись ночью, палатки, также оснащенные вакуумными двигателями, разъезжались обратно по соответствующим фермам. Городские ворота поднимались минута в минуту, давая им выход: по закону деревенские не имели права оставаться в городе после семи часов вечера. Рыночная площадь являлась, по сути, кольцевой развилкой, благодаря стоявшей на сваях и крытой дубовыми досками центральной башне, с каждой из четырех сторон которой на половине высоты висели часы, своим боем созывавшие горожан на церковную службу или городские собрания. Уровнем выше башня расширялась, чтобы вместить огромных размеров колокол, давший название всему сооружению: Думс Токсин [8] .
8
Набат Судьбы (англ.).
Улица Артери Лейн не соответствовала своему названию, поскольку оказалась скорее не артерией, а незначительной венкой в кровеносной системе Ротервирда. Комнаты Облонга находились в верхнем жилом этаже ветхой башни, и добраться до них можно было лишь по скрипящей деревянной лестнице, чудом не успевшей прогнить насквозь. В квартире имелись маленькая кухня и ванная, а также хорошо меблированные спальня с кабинетом. Деревянные панели стен были покрыты темными пятнами. Из окна своего кабинета Облонг смог разглядеть бурлящий поток реки Ротер.
Он воспрянул духом, когда обнаружил бумажные цветы в вазе, продуктовый набор на кухне и подготовленные в камине кабинета дрова. Облонг как раз балансировал на носках на краю стула, расставляя книги, когда в комнате раздался скрипучий старушечий голос:
– Я буду вашей домоправительницей. Местные зовут меня Аггс.
Облонг попытался сгруппироваться, поскольку стул качнуло назад. Его поймали две крепкие руки, и, обернувшись, он увидел приземистую женщину с копной кудрявых белых волос и зубами, напоминающими надломленные кладбищенские надгробия. «Среднего возраста, приближается к старости», – решил он.