Заговор королевы
Шрифт:
— Ваша рука остановила мое падение, отец мой, — сказал Кричтон.
— Я этому радуюсь, сын мой, — отвечал проповедник. — Бегите, пока длится ваша решимость. Я не хотел бы подвергаться вашим упрекам. Вы должны расстаться с принцессой, но, я надеюсь, не навсегда. Скоро, может быть, наступит время, когда ваши идеи переменятся, и тогда принцессе можно будет отдать вам руку, не нарушая свою клятву.
Слезы брызнули из глаз Эклермонды, и она упала в объятия Кричтона, не в силах более себя сдерживать.
— Когда я дала эту клятву, — вздохнула она, — я произнесла мой смертный приговор.
— Увы! Я хотел тогда удержать вас, — отвечал Кричтон, — но теперь уже поздно.
— Да, — сурово сказал Кретьен. — Уже поздно. Идите скорее. Вы мешаете мне молиться, я должен приготовиться к переходу в вечность.
— Отец мой, — сказал Кричтон, — я надеюсь, что у вас будет более времени на эти приготовления, чем того хотели бы ваши враги. Ваша жизнь более драгоценна, чем моя, вы можете оказать принцессе услуги, более важные, чем те, которые могу оказать ей я. Живите для нее.
— Вы говорите загадками, сын мой, — сказал с изумлением проповедник.
— Возьмите этот плащ и это кольцо, — продолжал Кричтон, — и ваше спасение обеспечено. Это печать короля. Покажите ее страже, и все двери отворятся перед вами. Не теряйте времени, завернитесь в плащ и идите.
— А вы?
— Не думайте обо мне. Я останусь на вашем месте
— Я не могу принять свободу на таких условиях, сын мой.
— Слушайте меня, отец мой, — сказал с жаром Кричтон. — Вы пойдете не один, Эклермонда будет сопровождать вас. Если она возвратится на маскарад, она погибла.
— Праведное небо! — вскричал проповедник.
— Планы Генриха так хорошо задуманы, что она не может ускользнуть от него. Король Наваррский обманут Генрихом и против воли усугубит грозящие принцессе опасности, если прибегнет к задуманному им безумному средству спасти ее. Екатерина Медичи занята своими черными замыслами, но она не станет противиться намерениям сына, если только не поможет ему. Через час Лувр может стать театром кровавой схватки, но через час будет уже поздно спасать принцессу от бесчестья.
— И ваша жизнь будет ценой моего спасения! — воскликнула Эклермонда. — Нет, я лучше вернусь на банкет и буду искать защиты у короля Наваррского.
— Он не в состоянии защитить вас, — отвечал Кричтон. — Не бойтесь за меня.
— Почему вы сами не хотите сопровождать принцессу, шевалье Кричтон? — спросил проповедник.
— Не спрашивайте меня, а идите, — отвечал поспешно шотландец. — Ее жизнь и честь окажутся в опасности, если вы будете медлить.
— Я не хочу, чтобы вы погибли! — вскричала страстно Эклермонда.
— Вы убиваете меня, оставаясь, — сказал Кричтон. — Еще минута, и, может быть, будет уже поздно.
В эту минуту, когда он произносил эти слова, дверь в келью отворилась, вошел солдат с факелом и провозгласил громким голосом: "Король!"
Спустя минуту вошел Генрих III в сопровождении Маргариты Валуа. Злая улыбка скользнула по лицу короля, когда он заметил испуг, произведенный его появлением.
— Вы правду говорили, сестра, — сказал он, обращаясь, к королеве Наваррской, — наши испуганные голубки улетели сюда. Тюрьма гугенота, как видно, столь же удобна для свиданий, как и будуар Фрины. Мессир Флоран Кретьен мог найти для своих последних минут более приличное занятие, чем подобное свидание. Но это, впрочем, совершенно сообразное его доктринами. Однако его размышления не будут более прерываться. Сырость этого подземелья леденит нас после ароматной атмосферы, которую мы сейчас покинули. Принцесса Конде, — продолжал он, обращаясь к Эклермонде, которая, вздрогнув, невольно отступила, — ваше присутствие на маскараде необходимо.
— Государь, — твердо отвечала принцесса, — я предпочитаю оставаться всю жизнь в этой тюрьме, чем возвращаться в ваши развращенные салоны.
— Повинуйся ему, — шепнул Кричтон. — Я, может быть, еще могу вывести вас из опасного положения.
— Наша свита готова, прекрасная кузина, — сказал король многозначительным тоном. — Мы не имели намерения ни удерживать вас пленницей, ни подвергать нашу жизнь опасности, оставаясь долее под этими сырыми сводами.
— Ступайте, дочь моя, — сказал Кретьен. — Бог защитит вас. Не бойтесь ничего.
— Ваше величество не откажется отвести меня к королю Наваррскому? — спросила Эклермонда.
— О! Конечно нет! — отвечал, улыбаясь, Генрих. — Но он так околдован томными взглядами ла Ребур, что, вероятно, не жаждет вашего общества. Шевалье Кричтон, — продолжал он, обращаясь к шотландцу, — вы избавите нас от вашего присутствия.
— Генрих, — сказала Маргарита Валуа, — ради любви ко мне забудьте его вину.
— Ради любви к вам, Маргарита? — спросил с изумлением король. — Но ведь минуту тому назад вы просили, чтобы изгнание было заменено казнью?
— Сочтите меня непостоянной, если хотите, но исполните мою просьбу.
— Souvent femme varie! — пропел, смеясь, Генрих. — Пусть будет по-вашему. Изгнав его, мы могли бы расстроить веселье нашего праздника. Удержите его около себя, и мы довольны. Пойдемте.
— Маргарита, — сказал Кричтон, когда королева Наваррская взяла его руку, — ваше великодушие спасло и сохранило корону вашему брату.
— Если бы она возродила вашу любовь, я была бы довольна, — нежно проворковала Маргарита.
— Вы можете возродить ее, моя королева, — отвечал Кричтон.
— Каким образом? — спросила Маргарита, дрожа от волнения. — Я угадываю. Вы хотите, чтобы я помогла вам спасти принцессу Конде от грозящей ей опасности? Хорошо, я помогу вам.
— У вас благородное сердце, Маргарита.
— Это верное и любящее сердце, Кричтон. Не играйте с его любовью.
— Если я переживу эту ночь, моя жизнь принадлежит вам.
— Если вы переживете? Что хотите вы сказать этим?
— Я схожу с ума, Маргарита, но не останавливайтесь. Генрих уже ушел.
— И Эклермонда тоже, — прибавила королева тоном ревнивого упрека.