Заговор против маршалов. Книга 1

Парнов Еремей Иудович

За учеными занятиями и политическими спорами лучшие люди Германии ни на миг не забывали о буду­щем: заботились о подрастающей смене, просвещали юные умы. Редактор Дитрих Эккарт, выпускавший замечательную газету «На добром немецком языке», привел с собой молодого остзейского эмигранта Розенберга, профессор Хаусхофер представил собранию своего ассистента Гесса.

Ныне оба они — рейхслейтеры, члены кабинета. Прекрасную карьеру сделал и студент юридического факультета Ганс Франк. Без преувеличения можно ска­зать, что все основополагающие пункты партийной про­граммы были впервые сформулированы на заседаниях «ложи». По иронии судьбы «Общество Туле» получило при регистрации именно такой статус, хотя вся дея­тельность тайного ордена борьбы за немецкий образ жизни была направлена против иудео-масонства. Об­щество отпочковалось от эзотерического «Немецкого ордена» по предложению барона Рудольфа фон Зеботтендорфа унд фон дер Роза в целях конспирации. Сде­лавшись «мастером», барон первым делом создал «Бое­вой союз», организовав в подвалах гостиницы «Четыре времени года» оружейные склады. Он вызвался лично убрать красного правителя Курта Эйснера, но покуше­ние почему-то не удалось. Зато граф Арко де Валлей не промахнулся. Словом, практический вклад «ложи» в победу национальной революции несомненен. Об идей­ном и говорить не приходится. Партия еще и не ро­дилась, когда свастика позади обнаженного меча была принята в качестве символа.

И еще одна знаменательная веха. Первым приоб­ретением общества стала полубульварная газетенка «Мюнхенер беобахтер». Всего за год ее удалось пре­вратить в общегерманское издание, прогремевшее на весь мир. Поныне «Фёлькишер беобахтер» — боевой орган движения.

В одном из первых номеров Розенберг высказал пророческую мысль: «Идея национал-социализма под тем или иным названием распространяется во всем мире. Придет время, когда у нас будет французская национал-социалистическая рабочая партия, англий­ская, русская и итальянская».

Она пришла, эта заветная пора всемирного возрож­дения. «Фёлысишская» национальная идея, огненный знак движения и тевтонский меч стали ее предвестни­ками. Многие члены общества заслуженно получили высокие государственные посты. Многие, но не все... Лично себя графиня Хейла определенно считала обой­денной. Тематику растащили по различным ведомствам, международные связи взяли под неусыпный контроль, а ее лично, «Брунгильду златовласую», как выразился поэт Зельхоф, просто-таки забыли. Пришлось напом­нить о себе сильным мира сего пригласительным би­летом со свастикой на фоне перекрещенных копий.

Это был личный орденский знак, придуманный все тем же искрометным Зеботтендорфом. На первых порах его штамповали из латунных гильз.

Традиционный день приема, когда в замке Вестарп давался концерт, пришелся на двадцатое апреля, день рождения фюрера. Все сливки будут, конечно, в Бергофе! Графиня решила пожертвовать традицией и пере­нести вечер на ближайший понедельник, хоть он и на­ходился под покровительством Луны, семитской пла­неты. Хозяйка рассчитывала, что на сей раз уже ничто не помешает высокопоставленным особам украсить ее салон своим присутствием. Программа намечалась об­ширная: сын Ганса Хербигера обещал выступить с лек­цией о новом подтверждении знаменитой теории «Ми­рового льда», подающий надежды специалист по ев­рейству Карл-Адольф Эйхман приготовил очередной реферат, а в заключение, как обычно, состоится концерт камерной музыки. Пригласительные билеты, отпеча­танные золотом на бристольском картоне, графиня за­ранее разослала по адресам.

За исключением двух-трех новичков — молодых способных идеалистов, состав гостей отличался завид­ным постоянством. Все старые, испытанные друзья, спаянные высокой целью и беззаветной верой.

Победа движения и последовавший за ней повсе­местный расцвет немецкой науки привели к неизбеж­ному расширению круга посвященных. Возникли все­возможные общества, исследовательские центры и про­чие учреждения, растащившие по кускам сокровища духа, накопленные в герметическом уединении. Масте­рам, к сожалению, все чаще наследовали профаны. Такова, увы, изнанка просвещения и прогресса. Толпа опошляет любые светлые начинания. Чем сокровеннее мудрость, тем банальнее предстает она в массовом пре­ломлении. Вот почему так важно сохранить в непри­косновенности внутренний круг с его элитарной секрет­ностью.

Есть вещи, которые не терпят яркого света. Они вы­зревают в безмолвии мрака, подобно алхимическому яйцу, дабы в урочный час явить себя потрясенному че­ловечеству. Это прежде всего относится к таинственной субстанции, одухотворяющей космос. Рейхсфюрер пра­вильно поступил, забрав исследования по врилю к себе в Аненэрбе, хотя не стоило явно отлучать ветеранов. Общество все-таки заслужило право на благодарность... Но бог с ней, с благодарностью. Нельзя вверять выс­шие тайны в руки людей, пусть способных и честных, но недостаточно подготовленных. Подобное легкомыс­лие чревато неисчислимыми бедствиями. Может быть, мировой катастрофой. «Помни о дуализме» — вот пер­вое правило посвященных. Для нормального функцио­нирования государства существует один рецепт — ма­гия власти. Его нынешние правители рейха усвоили крепко. Но есть еще и власть магии, беспредельная и невообразимая, пред которой бледнеет сияние самых великих владык. Профессор Вириг совершенно прав. Атланты проникли в святая святых природы, но не су­мели совладать с титанической силой, которую, сами того не ведая, высвободили, и она уничтожила их.

«Сны Атлантиды» — так назвал свою новую сим­фоническую поэму знаменитый Фриц Хорнер. Это и был тот «сюрприз», которым надеялась покорить гостей все еще обаятельная наследница герба Вестарпов. Не столь­ко даже покорить, сколько тактично, но недвусмыс­ленно напомнить о золотом правиле герметизма и не в последнюю очередь о собственной персоне. Должность и почести ее не волнуют. Важно внимание.

К великому разочарованию Хейлы, Гиммлер на при­глашение не ответил вообще, а Гесс, сославшись на край­нюю загруженность, прислал подобающую записку. Из членов кабинета обещался присутствовать один Альфред Розенберг. Тот самый ревельский уроженец, знаток России, Прибалтики и мирового еврейства, которого приметил и подобрал Эккарт. Его рефераты в ложе всегда имели бурный успех. Графиня распо­рядилась добавить к обычно скудному угощению бутер­броды с яйцом и килькой и водку. Как-никак главный идеолог.

Рейхслейтер и имперский министр согласился по­чтить своим посещением подругу молодости не только из сентиментальных побуждений. Наслышанный о секретных музеях, которые новоявленный эксперт по еврейскому вопросу Эйхман создавал под крылом СС, Розенберг надумал глянуть на этого протеже рейхсфюрера Гиммлера. Идеолог партии испытывал растущую ревность к ближайшим коллегам. Они вели себя нело­яльно.

Геббельс, создав мощнейший пропагандистский ап­парат, активно вмешивался в теоретические сферы, Гесс вносил несусветный сумбур в идеологию, Фрик, в сущности ни в чем толком не разбираясь, совал свой крысиный нос в расовую политику. Тут вообще кто как хотел, так и резвился. Самую жирную пенку с законов об охране расы сорвал, конечно, Геринг. Раздавая направо-налево заграничные паспорта (плюс тысячу дол­ларов на дорогу), он под видом ариизации прикарма­нивал миллионные состояния. Концерн «Герман Геринг верке» рос как на дрожжах, внушая тревогу даже та­ким капитанам промышленности, как Тиссен и Крупп.

В итоге в руках творца «Мифа XX века» остался, по существу, миф без ощутимых прерогатив реальной вла­сти. Его внешнеполитические инициативы с присущими им передержками подло высмеяла закупленная плу­тократами пресса. Продажные писаки не остановились даже перед прямым оскорблением. «В обмен за Поль­ский коридор продавец воздуха обещает Украину». За­чем так убого примитизировать? И, главное, без ма­лейшей исторической перспективы. Навозные жуки, жиреющие на ротшильдовских подачках! Обиднее всего то, что МИД поспешил отмежеваться от запущенных в Лондоне и Варшаве пробных шаров. Константин фон Нейрат даже подсунул фюреру меморандум по этому поводу, мерзкий донос. Что же остается в итоге? «Вос­точная политика»? Но Эрнст Боле вкупе с Гиммле­ром беззастенчиво прибирают к рукам его, Розенберга, заграничную агентуру. Геббельс организует у себя в министерстве сектор стран Востока во главе с Маурахом, бывшим белогвардейцем, берет на дотацию «Но­вое слово» крымского грека Владимира Деспоту ли. Вся сеть таким образом оказывается в чужих руках. А это не только Париж или Хельсинки, но прежде всего Ки­тай, Соединенные Штаты Америки. Не менее беззастен­чиво действует Гейдрих. Самовольно вмешивается в раз­работку операций в Палестине, вносит неразбериху в славянский вопрос, создает невыносимую обстановку в остзейских лимитрофах, где у него, Розенберга, от­лаженные, можно сказать, исконные связи. И аппетиты растут. Как грибы после дождя, на поверхность вы­скакивают невежественные проходимцы. Директором «Русского института» назначен сотрудник СД Ахметели, иудейскую экспозицию развертывает какой-то там Эйхман, хаупштурмфюрер СС — всего-навсего капи­тан. Словом, сплошная профанация. Все гребут под себя. Интересы дела в расчет не принимаются.

Гиммлер намеренно распустил слух, будто Эйхман родился в Палестине, в семье немецкого колониста, и лишь недавно переселился в рейх. Наверняка хочет со­здать своему выдвиженцу подходящее реноме непрев­зойденного специалиста. Пришлось навести соответст­вующие справки. Доктор Райхерт, корреспондент ДНБ ^[14] в Иерусалиме, ни о каком Эйхмане и не слыхивал.

На поверку все оказалось весьма обыденно. Родил­ся в Золлингене, но во время войны родители перееха­ли в Австрию. Никакой тебе Палестины. Дальнейшее тоже ординарно. Посещал начальную школу, лицей, затем поступил в школу машиностроения и электро­техники в Линце, но диплома не получил. В 1925 году зачислен коммерческим агентом «Австрийского акцио­нерного общества по строительству электростанций». Прослужив два года, перешел в американскую «Вакуум ойл компани» в Верхней Австрии, Зальцбурге и Тироле. Карьеры в сфере коммерции, невзирая на заманчивые перспективы, так и не сделал: увлекся политикой. Пер­вого апреля 1932 года вступил в запрещенную в Авст­рии НСДАП (билет 889 845) и в тот же день подал ра­порт о зачислении в СС. Присягу принял во время смотра соединений штурмовиков Верхней Австрии, на котором присутствовал сам фюрер. По рекомендации Кальтенбруннера и Глобоцника прикомандирован к главному штабу СС в Пассау. В начале 1934 года зачис­лен в дивизию «Мертвая голова» и направлен в отряд охраны концентрационного лагеря Дахау. Всего через восемь месяцев переведен во Второй департамент уп­равления СД (секция 112 — «Вопросы религии, масон­ства и еврейства»). Таким образом, для того чтобы при­обрести «наивысшую компетенцию» в еврейском во­просе, «изучить» древнееврейский и идиш, «проштуди ровать» горы исторической и политической литерату­ры, гениальному Эйхману понадобился год с неболь­шим! Репутация оказалась дутой. Все решила протек­ция земляков — крупных эсэсовских генералов, таких же недоучек и амбициозных невежд.

14

Германское информационное бюро.