Заговорщица
Шрифт:
Жак Клеман крепко сжал руку шевалье, повернулся и быстрым шагом направился в сторону Блуа. Пардальян вздохнул, несколько минут смотрел вслед монаху, потом решительно пришпорил коня и пустил его сумасшедшим галопом.
Проскакав пару лье, он наткнулся на телегу, запряженную парой быков. Пардальян расспросил крестьянина, подробно описав ему Моревера, его коня и одежду. Крестьянин указал на дорогу, что проходила шагах в ста и вела в сторону от Луары.
— Я этого дворянина встретил вон там, на той дороге.
— А куда она ведет?
— Сначала прямо, через поля, а потом сворачивает направо, на Тур.
Пардальян бросил хозяину быков серебряную монетку и поскакал по дороге, ведущей в Тур.
Он понял хитрость Моревера: сначала тот поехал по Орлеанской дороге, а потом, чтобы сбить возможных преследователей, резко свернул в сторону. Пардальян мчался, забыв обо всем, но вскоре почувствовал, что его конь выбивается из сил. Если не дать ему передохнуть, он, пожалуй, падет. У ближайшего же постоялого двора на перекрестке дорог ему пришлось спешиться и зайти внутрь. Заведение оказалось малопривлекательным. Оно так и именовалось — «На перекрестке». Расспросив владельца, Пардальян с удивлением услышал, что никакой всадник по дороге не проезжал.
Пардальян разочарованно вздохнул. Опять этот проклятый Моревер ускользнул от него!
…Шевалье вдруг почувствовал, что безмерно устал. Он сходил на конюшню, проследил, чтобы о его лошади позаботились, а потом устроился у очага и приказал подать себе ужин. Уже стемнело. Погода стояла пасмурная, мрачная. Пардальян решил провести ночь на этом постоялом дворе… Он с аппетитом ел, а сам краем глаза следил за хозяином. Хитрая физиономия трактирщика особого доверия не внушала.
«Негодяя сразу видно!» — думал Пардальян.
К тому же на постоялом дворе оказались целых два лакея, что было многовато для такого жалкого заведения, в котором останавливались только редкие путешественники, следовавшие из Тура в Орлеан. Лица слуг также не внушали доверия. Увидев их, несмелый путник постарался бы, пожалуй, как можно быстрей покинуть постоялый двор, предпочтя провести ночь под открытым небом. В общем, кабачок казался в высшей степени подозрительным. Однако Пардальяна все это мало волновало. Он поел и с удовольствием вытянул ноги к очагу. Хозяин поставил на стол чадящую свечу и удалился.
Пардальян остался в одиночестве. Он очень утомился, мысли его путались, и он понемногу впал в дремоту. Желая, однако, ночевать в постели, а не на жестком табурете, он с усилием поднял голову и собрался уже встать, когда взгляд его упал на висевшее напротив его кресла зеркало.
В покрытом сетью трещин стекле отражался полутемный зал. Пардальян заметил, что дверь в его глубине отворилась. Сонному шевалье казалось, что он видит странный сон…
За приоткрытой дверью виделось малосимпатичное лицо хозяина постоялого двора: тот внимательно рассматривал своего единственного гостя. Пардальян недвижно застыл на неудобном табурете. Как ни был он отважен, но сейчас, в полутьме подозрительной гостиницы, он испытывал не слишком-то приятные ощущения.
Тут хозяин осторожно шагнул вперед. Он, должно быть, шел на цыпочках и босиком. Пардальян не услышал ни малейшего шороха. За спиной трактирщика мелькнули физиономии обоих лакеев. И Пардальян услышал сдавленный шепот:
— Спит… Момент подходящий…
Что еще за момент? Шевалье заметил, как к нему скользнули три тени. Он скорее почувствовал, чем увидел, что над ним занесена рука с кинжалом.
«По-моему, момент действительно подходящий!» — решил про себя шевалье.
И молниеносным движением перехватил руку трактирщика. Тот резко дернулся, а шевалье стремительно поднялся и с грохотом оттолкнул стол.
Перед ним были трое: хозяин постоялого двора с ножом в руке и два лакея с веревками. Уголья очага слабо освещали комнату, но выражение ужаса на физиономиях злодеев Пардальян все же разглядеть сумел.
— Скажите пожалуйста! Явились! — расхохотался шевалье. — Вы, стало быть, пришли меня связать? Ну давайте, связывайте! А почтенный хозяин, как видно, решил, что наступил подходящий момент для того, чтобы пустить гостю кровь?..
И Пардальян двумя сильными ударами сбил с ног обоих слуг. Они взвыли от боли, а трактирщик, отбросив нож, упал на колени с воплем:
— Пощадите, монсеньор, пощадите! Все, все расскажу, ничего не утаю!
— Ну, давай рассказывай! Похоже, ты не просто грабишь путешественников, беря с них непомерную плату, но еще и…
— Монсеньор, я собирался вас убить! — чистосердечно признался хозяин.
— Убить, а потом ограбить?
— Ограбить — это само собой… Но вообще-то мне заплатили за убийство…
— Кто?
— Один дворянин.
— Рассказ становится все интересней и интересней! Вставай, друг мой, побеседуем. А вы оба — вон отсюда! — прикрикнул шевалье на лакеев.
Оба молодца с большим удовольствием исполнили приказ, а хозяин встал с колен и робко спросил:
— Вы со мной ничего не сделаете?
— Если скажешь правду, ничего. Но если я замечу, что ты врешь, то привяжу тебя к стулу теми самыми веревками, которые вы приготовили для меня, а потом ножом, наточенным на меня же, отрежу тебе оба уха. А теперь зажги свечу и принеси вина…
Трактирщик проворно исполнил то, что ему велели.
Пардальян удобно устроился перед огнем со стаканом вина в руке и произнес:
— Начинай, я слушаю!
— Все расскажу как на духу, монсеньор… Дело в том, что я видел дворянина, о котором вы расспрашивали…
Пардальян побледнел от гнева.
— Негодяй, да я тебя задушу!
Железная рука гостя и впрямь сдавила шею хозяина, и тот в ужасе захрипел:
— Монсеньор, монсеньор, вы же обещали помиловать меня, если я расскажу все без утайки…
— А где доказательства, что ты не врешь, мерзавец?
— Да разве я посмел бы вас обмануть? Вы такой страшный!
Пардальян усмехнулся и разжал пальцы.