Заговорщица
Шрифт:
Глава XIV
ГОСПОДИН ПЕРЕТТИ
В тот же вечер, вскоре после захода солнца, какой-то всадник, переехав через Новый мост, направился в сторону мельницы на холме Сен-Рок, где наши читатели уже бывали. Мельницу эту недавно забросили, так что ее крылья уже не крутились, а окна всегда были темными. У подножья холма человек спешился и начал подниматься вверх по склону.
— Стой! — раздался в потемках чей-то голос.
Из-за кустов выскочил мужчина с кинжалом в одной и с пистолетом в другой руке. Тот, кто шел к мельнице, вместо ответа показал золотое кольцо, блеснувшее у него на пальце.
— Проходите, сударь, — почтительно ответил часовой, взглянув на кольцо.
Охрана еще трижды останавливала этого человека, но всякий раз при виде кольца беспрепятственно пропускала незнакомца. Наконец он добрался до мельницы и оказался в просторной, хорошо освещенной комнате. Тяжелые шторы на окнах не пропускали наружу ни лучика света.
Человек этот был одним из ближайших приспешников Фаусты, которому она полностью доверяла. Его звали Ровенни, кардинал Ровенни. Именно он зачитывал когда-то во дворце Фаусты смертный приговор Фарнезе и мэтру Клоду.
На мельницу кардинал явился в дворянском костюме и при оружии.
В комнате, в глубоком кресле, обложенный подушками, сидел старец. Он выглядел хилым, бледным, кашель сотрясал его тело — казалось, его смерть была совсем рядом. Кардинал Ровенни приблизился к креслу, поклонился, затем опустился на одно колено и прошептал:
— Святой отец, я пришел выполнить любой приказ Вашего Святейшества.
— Встаньте же, дорогой Ровенни, — слабым голосом произнес старик. — Поговорим как добрые друзья… нет здесь никакого святого отца, а лишь ваш старый друг Перетти… и он счастлив видеть вас.
Этот умирающий был тем самым «мельником», что когда-то беседовал с шевалье де Пардальяном здесь же на мельнице. Это был Сикст V… Ровенни поднялся с колен и, повинуясь знаку Сикста, сел в кресло напротив него.
— Перетти! — продолжал папа. — Просто господин Перетти! Увы, как бы мне хотелось остаться всего лишь синьором Перетти… Но величие манило меня, и теперь я сгибаюсь под тяжестью тиары. Непосильный груз для человека моего возраста… Ах, если бы я мог отказаться от власти. Но теперь уже слишком поздно… Я избран папой — папой и умру…
— Вы проживете еще долгие годы, трудясь во славу Святой Церкви, — ответил Ровенни, незаметно высматривая те неизгладимые следы, что наложило на лицо папы беспощадное время.
Сикст V пожал плечами.
— Полгода, дорогой Ровенни… больше мне не протянуть… да и полгода — слишком много… А сколько дел надо уладить… и этот заговор, куда вас вовлекли…
— Святой отец!..
— Нет, я вас не упрекаю. Вы и все прочие согрешили по моей вине… я был слишком строг… думал, так лучше… Впрочем, не будем больше об этом… вы возвратились на путь истинный, как и многие из тех, кого искушала проклятая дьяволица… Скоро Господь призовет меня, и я хочу предстать перед Всевышним со словами: «Господи! Враг рода человеческого обманул меня, не скрою. Но теперь все хорошо, и ключи от дома Божия я оставил в надежных руках. «
Ровенни вздрогнул и внимательно взглянул на старика.
— Тот, кто придет на смену мне… — продолжал Сикст V.
Кашель помешал ему говорить. Папа так раскашлялся, что кардинал хотел уже позвать прислугу, однако Сикст жестом остановил его.
— Сейчас пройдет! Вот видите, — горестно продолжал он, — шесть месяцев — это слишком много… но хватит обо мне… Главное, как я уже говорил, успеть покончить с заговором. А я перед смертью позабочусь о том, чтобы святой престол достался достойному… Ах, лишь бы мой преемник продолжил дело моей жизни!
Ровенни трепетал, а папа буквально пронзал его взглядом.
— Вы знаете, о ком я говорю, — прошептал Сикст V. — Он ваш друг… лучший друг… ибо нет в этом мире для человека друга лучше, чем он сам…
— Святой отец! — вне себя от радости воскликнул Ровенни.
— Тише! — прервал его папа. — Я же не сказал, что предназначаю престол для вас… я только намекнул, что вижу моим преемником вашего лучшего друга…
— Знаю, я недостоин такой чести, — смиренно ответил Ровенни, ликуя в душе.
— Но почему же недостойны? — возразил Сикст V. — Потому что предали меня? Это лишь доказывает, что вы — человек энергичный, а я таких люблю. Кроме того, вы вовремя отреклись от своих заблуждений… Месяца через два мы с вами, Ровенни, побеседуем об этом поподробней, а пока я запрещаю вам говорить, что вы не годитесь на роль наместника святого Петра. Я сам когда-то пас свиней, вспомните-ка…
Кардинал покраснел, потом побледнел и пробормотал что-то неразборчивое.
— Моим преемником станет тот, — продолжал Сикст, — кто поможет мне победить демона в женском обличье… а именно вы, Ровенни, вносите в эту борьбу наиболее весомую лепту!
Кардинал окончательно поверил папе, но промолчал, стараясь не выдать своей радости.
— Она знает, где я? — спросил Сикст.
— Она думает, что вы в Италии, и даже не предполагает, что папа римский находится в двух шагах от Парижа. Она узнала о вашей встрече с королем Наваррским и умело ею воспользовалась, чтобы подтолкнуть к действиям герцога де Гиза.
— Генрих Наваррский! — вздохнул папа. — Еретик! Гугенот!
— Вы отлучили его от церкви и не признали за ним права на христианский трон.
— Конечно, — улыбнулся Сикст, — но ведь и еретик может вернуться в лоно Святой Церкви…
— Вернуться?
— Если Генрих отречется от протестантизма, отлучение от церкви будет отменено, слышите, Ровенни? Генриху Беарнскому я возвращу все его права. Знаю, тогда он взойдет на французский престол, но зато с отречением Генриха еретики потеряют своего вождя…
— Сколь глубоки и мудры ваши размышления! — с поклоном произнес Ровенни.
Сикст устало вздохнул:
— Люди — те же свиньи. Если они знают, что их ждет полное корыто, они обязательно вернутся к вечеру в свой хлев. Я подошел к закату моей жизни, пора вернуть стадо мое в хлев… Но оставим пока Генриха Наваррского. Стало быть, она не знает, что я по-прежнему во Франции?