Загробный
Шрифт:
Я протянул парню руку:
– Верт. Хотя меня больше знают, как Адвоката. Чифирнуть организуй.
Знакомство с хатой состоялось и меня сейчас интересовали другие вопросы. Ведь я уже не был простым аферистом, я стал каким-то суперменом, по крайней мере - в глазах Седого, и он должен был отнестись ко мне серьезно. Я всей шкурой чувствовал, что не задержусь в тюряге. Единственное, чего мне стоило избегать - это кичманов: воры наверняка запустили ксиву о моей подставке во время побега. Так что на тюрьме меня могли кончить без суда и следствия.
Впрочем, в хате общего режима мне пока неприятности не грозили. Хоть я и не был в законе, но авторитет имел и никто, кроме самих воров, не имел права со мной расправиться. Поэтому я чифирнул с парнем и его корешами, забрал у очкарика с верхних нар книжку (оказался Л.Толстой) и завалился на почетное место на низу у окна, прикрывшись этой потрепанной классикой.
Я не пытался читать, горячка последнего дня еще не остыла в моей памяти. Я четко помнил, что мне в обед предстоит встреча с Паханом и что эта встреча может кончиться тем, что меня поставят на ножи. Еще я помнил, что надо выпустить собаку погулять. Она еще маленькая и всю ночь протерпеть не может, написает под кухонную плиту. И никак я не мог связать свое нахождение в камере с этими, предстоящими делами. А тут еще зек с соседней шконки начал скулить и лизать мне руку. Я открыл глаза. Кто-то настойчиво лизал мне руку, свесившуюся с кровати.
10
Меня убили, хоть я не родился, Как модно стало нынче убивать: Брать зернышко, в котором появился, И хладнокровно в писсуар бросать.
Я не родился, а меня убили, И раньше убивали много раз, Таблетками, уколами травили, Чтоб не открыл ни разу своих глаз.
Я не смогу родиться в этом веке. Я, даже, веки не смогу открыть. Какой-то непорядок в человеке, Который может запросто убить.
Не счесть всех трупов за одно столетье - Как быстро людоеды входят в раж, - Чтоб я не проявился в этом свете, Абортами берут на абордаж.
Зачем сливаться людям в наслажденье, Когда итог банален и уныл: То - не любовь, а просто - упражненье, Чтоб кто-то не рождался и не жил.
Чтоб не было на свете Паганини, Чтоб Моцарт не сыграл свой "Реквием", Чтобы никто не повторился в сыне, И дочерей чтоб не было совсем.
Как хорошо не нянчиться с младенцем, А в театре куклу к сердцу прижимать, Как хорошо жить логикой - не сердцем, И здравые поступки совершать.
Сибирский кедр в скалах прорастает, Поскольку уронил в скалу зерно, А человек зерном пренебрегает, Как будто бы отравлено оно.
Волчица за волчонка в схватку с тигром Способна без раздумия вступить, А человек играет в злые игры Под кодовым названием: "любить".
О, как легко рифмуется с любовью Еще не проявившаяся боль, Любовь ассоциируется с кровью, Но только это - секс, а не любовь.
Любить - убить: поганое созвучье, Любить - и жить: чудеснее звучит... А кто-то до рождения замучен, А кто-то никогда не зазвучит.
Оборванные звуки аритмичны, Оборванные струны -
Нас убивают, чтоб мы не родились, Абортами идут на абордаж, Ни разу мы на свет не появились, Мы в мире существуем, как мираж.
Убит за девять месяцев до жизни, Продуманно заранее убит...
А кто-то правит бал на смертной тризне; А кто-то на прием к врачу бежит.
11
Димедрольное похмелье, димедрольное вино,
Очень странное веселье мне судьбою суждено.
Очень странные виденья, очень сонная судьба,
Постоянные сомненья и схождение с ума.
Ни одеться, ни покушать, никого не обольстить,
Самого себя послушать, самого себя любить,
Сам собою восторгаться и себя же уважать,
И с самим собой встречаться и себя потом ругать.
На себя таить обиду, от себя ее скрывать,
Не подать себе же виду, что ругал себя опять.
Сам собою обесчещен, сам собою и прощен,
Если был с собою честен, то собой и награжден.
Две таблетки димедрола - то ли сон, а то ли явь -
Захрипела радиола, заиграл ноктюрн рояль.
Вышли девушки навстречу - пять красавиц, как одна,
Обнаженные их плечи, а глаза - хмельней вина.
Я под музыку рояля фее руку протяну:
– Как зовут тебя? Ты - Майя? Майя, я иду ко дну!
Затихает радиола, успокоился рояль,
Сон без имени и пола увлекает меня вдаль.
Там, вдали, мелькает чудо, там отрава чьих-то глаз,
И во сне теперь я буду вас счастливей в много раз.
Димедрольное похмелье поутру меня возьмет,
Сон мечты приятней хмеля... В жизни все наоборот.
В жизни все грубей и проще, в жизни все оценено:
Есть цена прекрасной рощи, есть расценка на вино,
Цены есть и на красавиц, на красавиц и на фей...
Стоит дорого мерзавец, чуть дороже - прохиндей.
Есть цена на президента, есть цена на палача,
За валюту резидента покупаем сгоряча.
Покупается отрава, покупается любовь,
И дешевая забава, и пылающая кровь.
По червонцу за улыбку, поцелуй - за четвертак...
Только золотую рыбку подкупить нельзя никак.
Но - таблетка димедрола, дальше рыбка не нужна.
Заиграла радиола, грань у яви смещена.
И вдали мелькает чудо, там отрава чьих-то глаз,
И спокоен, словно Будда, я уже в который раз.
Димедрольное похмелье, димедрольное вино...
Очень странное веселье мне судьбою суждено.
12
Серое небо падало в окно. Падало с упрямой бесконечностью сквозь тугие сплетения решетки, зловеще, неотвратимо.
А маленький идиот на кровати слева пускал во сне тягуче слюни и что-то мурлыкал. Хороший сон ему снился, если у идиотов бывают сны. Напротив сидел на корточках тихий шизофреник, раскачивался, изредка взвизгивал. Ему казалось, что в череп входят чужие мысли.