Загробный
Шрифт:
– Очень приятно, Семенов Владимир Иванович. А это - Маша.
– А супруга?
– Я вдовец.
Я сказал это и покосился на Машу, заранее почему-то зная ее реакцию.
– Да, - сказала она невозмутимо, - наша мама давно умерла, я ее не помню вовсе.
Полковник сделал вид, что знаком с тактом.
– Извините, я не знал,..
– Он потер ладони призывая официанта.
– Что будем пить?
Я посмотрел меню и передал Маше:
– 3аказывай.
Она спокойно отодвинула коленкоровый буклет:
– А зачем читать? Я и так знаю, чего хочу: жареную картошку и мороженное.
Мы улыбнулись.
Я сделал заказ, добавил для Маши кофе-гляссе и бульон.
Первый тост полковник поднял за Сибирь. Сам он, как я понял, служил недалеко от Норильска. Впрочем, о службе он не распространялся, но зато выдавал грубоватые солдатские истории, смачно ел ипил. Я все подливал ему, а сам хитрил: то вылью бокал в цветочную вазу, то только пригублю. К концу трапезы полковник изрядно окосел, мы немного повздорили, кому платить за стол, поймали частника и решили кататься по Москве.
Маша уселась рядом с шофером, а я "случайно" обнаружил в кармане нераспечатанную колоду карт. Я, кстати, действительно забыл про эту миниатюрную, особым образом "заточенную" колоду - лично мной изготовленную от безделия в унылом доме директора зоновской школы. Для изготовления специальных карт нужно только терпение. Ну, и натфель или пилка для ногтей.
– О-о, - сказал я, - как же это я забыл? Купил вчера на Арбате, незаменимая вещь в дороге.
Дальше начиналась голая техника. Вскоре бравый воин забыл и про Москву, и про море.
Шофер попался понимающий, крутил нас по Садовому кольцу, все шло тип-топ, но Маша вдруг закапризничала.
– Домой хочу, - тянула она с настырной монотонностью.
– Ну, поедемте к вам, - сказал полковник. Он отдал уже больше лимона и ему не хотелось прерывать игру.
В мои же планы не входило знакомить "партнера" с местом моего жительства.
– Маша!
– одернул я девчонку.
– Ты что, подождать не можешь?
– Домой хочу, - продолжала ныть она.
Я разозлился:
– Тебя в пять утра ни с того, ни с сего потянуло вдруг в зоопарк. И я поехал с тобой - без звука! А тут ты зауросила... Может, в туалет тебе захотелось?..
Маша, вздрогнув, обернулась - взгляд ее был жестким:
– Хочу домой!
Я взбесился: рядом сидел крупнокалиберный, в смысле кошелька, "лох", которого можно было еще доить и доить, а тут - "домой!"
– За каким чертом?!
– гаркнул я.
– Дома волков нет, душить некого...
Я даже не успел пожалеть о последней своей фразе: на полном ходу дверь распахнулась, и ее маленькую фигурку прямо-таки вырвало из салона в темноту. Отвратительно завизжали тормоза, мне показалось, что я выскочил наружу прежде, чем машина остановилась. Я метнулся в ту сторону, где по всем предположениям должна была "приземлиться" Маша, и тут вдруг увидел ее, стремительно убегающую в сторону чернеющей вдоль дороги рощи. Это было невероятно, уму непостижимо, но девчонка, по всей видимости, даже не ушиблась!..
8
...Какая-то ночная птица, хлопая крыльями, летела вслед за девчонкой. День этот начинался сумраком непостижимости и заканчивался точно так же... Сзади мне сигналил таксист, светя фарами, но я все дальше и дальше углублялся в рощу, пока меня не остановил какой-то тонкий и многоголосый писк, раздающийся, казалось, прямо из-под моих ног. Это были мыши, сонмище мышей, серой лентой перетекающее через рощу и вызвавшее у меня оторопь. В полном смятении я сделал несколько шагов и вдруг услышал, что позади кто-то грузно ломится через кусты.
– Ну, как?
– вывалился на поляну полковник.
– Как это она? Не расшиблась? Мы вроде тихо ехали, я не заметил как-то...
Он не заметил! А я заметил: машина шла со скоростью под сотню километров.
– Маша! А-у-у!
– вдруг зычно, как на плацу, заорал полковник, и девчонка появилась перед нами, как из-под земли - тихая, строгая.
Она молча обошла нас и зашагала к машине, и я обратил внимание на то, что под ее ногами ни разу не хрустнула ветка, а за ней оставались узкие следы, почему-то серебристые на темной траве...
Около подъезда нашего дома полковник, не выходя из машины, заискивающе попросил:
– Может, еще поиграем, а? Выпить купим?
Не попрощавшись и не обернувшись на его голос, я пошел в подъезд...
В квартире я захотел курить, пошарил по карманам, вытряхнул табачную пыль. Идти в гастроном за сигаретами очень не хотелось.
– Ты мой брат, - сказала Маша. Она стояла в прихожей, смотрела, как я чертыхаюсь.
– Ты мой брат, наверное. На!
Она протянула мне на ладошке пачку "Примы".
– Спасибо, - буркнул я, - вы очень предупредительны, сестренка.
Странная двойственность беспокоила меня в последнее время. Я уже не сомневался, что в тощей девчонке кроются целые мироздаиия, что форма ее - частность, скафандр, что и не человек она. Но девчонка вела себя опять, как все дети, и не помнила ни о волке, ни о прыжке из машины. Ресторан, прогулки на такси, полковник - все это помнила, а больше - ничего. Она совсем оттаяла, охотно играла с ребятами во дворе, прибегала голодная, со свежими царапинами на коленках. Вечером заставляла меня читать вслух ее любимые книжки, охотно капризничала, будто отводила душу за прежние ограничения, стала невозможной сладкоежкой, в общем, наверстывала детство, засушенное болезнью.
Впрочем, порой я не усматривал никакой фантастики в ее поступках. В свое время я насмотрелся в дурдоме всякого. Возможности человека необъятны, а психи творят чудеса почище йогов. Помню мальчика, который не знал усталости. Скажешь ему, чтоб отжимался, - отжимается от пола сто, двести раз подряд, потом потрогаешь мышцы - не напряжены, да и дыхание ровное. Видел больного, не чувствующего боли. Он мог положить руку на раскаленную плиту и только по запаху горелого мяса узнать об этом. В остальном он был совершенно нормален. В армии мой товарищ поднял полутонный сейф, упавший ему на ногу...