Шрифт:
Пролог
Элис Уэнделл вышла из-под большого стеклянного купола Кислородных Садов и подняла глаза, чтобы увидеть сверкающую, холодную луну Тетуса, проходящую над головой.
Она жила в Челси 426 почти шесть месяцев, практически с получения ученой степени, но остальные жители — и даже ее коллеги — по-прежнему смотрели на нее и говорили с ней, как если бы она была совершенной незнакомкой. Она была уверена, что они ничего не хотели этим сказать, конечно; просто таков был их стиль.
Даже ее
Но Профессор жил в колонии дольше, чем кто-либо другой. Он прибыл, когда она впервые открылась как часть первого на Сатурне водородного рудника Межпланетной Горнодобывающей Корпорации. Тогда его роль была в том, чтобы содержать Кислородные Сады, работа, которую он по-прежнему выполнял, хотя рудник был давно как закрыт и колония стала собственностью «Предприятий Поув-Луна».
Это они сменили название колонии с «Части 426» на «Челси 426», и они отделали ее заново, переделав ее из утилитарного местожительства в приближенную копию английского торгового города двадцатого века.
В герметических границах колонии были сады и обсаженные деревьями улицы, полные магазинов, офисов, школ и редких церквей. Снаружи колония походила на плот, слепленный из бочек, хотя в случае с «Челси 426» каждая «бочка» была примерно того же размера, что и блок башни. Примыканием множества частей, которые составляли колонию, были громадные полупросвечивающие диски, каждый больше мили в диаметре, которые напоминали Элис листы водяной лилии. Эти диски, как и термоядерные горелки колонии, держали ее в полете на поверхности газовых облаков Сатурна.
Утром 20 августа сады роились ботаниками, снующими туда и сюда, делающими последние приготовления и вносящими корректировки перед большим открытием Цветочного Шоу. С каждым следующим днем прибывало все больше и больше гостей, и предвкушение торжественного открытия растений достигло лихорадочного уровня.
После минутной паузы и глубокого вздоха Элис прошла через сады, где профессор Уилберфорс стоял у подножия самого большого экземпляра, создания, которое он назвал Caeruliflora Saturnalis, «Синий Цветок Сатурна».
Это был гигант растений, почти четыре метра в высоту, его толстый ствол возвышался высоко над пучком лапчатых листьев перед тем, как прорваться в один грандиозный синий цветок. Множество других кустов и кустарников были разбросаны в клумбах вокруг его основания, ни в одном из них нельзя было узнать какое-либо земное растение.
Элис раньше видела и изучала инопланетную флору в университете, но впервые какая-либо подобная растительная жизнь была открыта в границах Солнечной системы. Хоть Цветочное Шоу, может, и не казалось захватывающим приглашением, инопланетныерастения им были. Предполагалось, что тысячи пройдут через двери Кислородных Садов на грядущей неделе, и тысячи, действительно, уже прибыли, совершив путешествие к Сатурну через всю Солнечную систему.
Когда
— Простите! — сказал ботаник спустя несколько секунд после того, как прошел мимо нее.
Элис поправила свой лабораторный халат и очки, сделала глубокий вдох и, в конце концов, дошла до Профессора.
— Эм, Профессор Уилберфорс, — сказала она робко. — Я… можно сказать?
Профессор Уилберфорс обернулся к ней и секунду не говорил ничего, уставившись на нее без следа эмоции.
— Это было бы приемлемо, — в конце концов, сказал он. — Ты, кажется, несколько встревожена. Что-то не так?
Элис кивнула, нервно поправив свои очки еще раз.
— Ммм, да, — неловко сказала она. — Я наблюдала за атмосферными показаниями и заметила, что, эм…
— Выкладывай, девчонка, — огрызнулся Уилберфорс. — Я не могу тебя слушать весь день.
— Ну, я получаю высокий показатель аммиака.
Уилберфорс задумчиво кивнул, постукивая концом ручки по зубам.
— Аммиака, говоришь?
Элис кивнула подбородком в грудь.
— Что ж, это интересно, — продолжил Профессор. — В самом деле интересно. За мной, в мой кабинет. Я уверен, всему этому есть отличное разумное объяснение.
— Конечно, — сказала Элис, следуя за Профессором, когда он покинул главную комнату садов и пошел вниз по узкому коридору к своему кабинету.
Вход в профессорский кабинет был как шаг в другую эру. Стены были украшены деревянными панелями, на которых в рамках висело множество сертификатов и характеристик Профессора. Одна стена комнаты была занята исключительно книжными полками, набитыми от края до края томами в кожаных переплетах. Его стол из красного дерева был огромным и обставлен большим старинным глобусом и лампой Тиффани со стрекозой.
В одном тускло освещенном углу кабинета, под стеклянным куполом, он держал меньший образец Caeruliflora Saturnalis, копию гиганта в главной комнате размером почти с бонсай.
Когда Элис приблизилась к центру комнаты, Профессор Уилберфорс закрыл за ней дверь.
— Элис, — сказал он, его тон неожиданно теплее, более мягкий. — Как ты думаешь, почему мог быть заметный след аммиака в главной комнате?
— Н-н-ну, — замялась она. — Я… я не знаю. Окружающая среда здесь контролируется на сто процентов. Здесь не должно быть каких-либоследов аммиака. Разве что… разве что растения выделяют его, но мы…
— Уже проверяли на это?
— Да. Так что единственное, что я могу… эм… думать, что…
— Кто-то пропускает аммиак в комнату?
— Эм… да.
Профессор Уилберфорс хлопнул в ладоши всего раз, улыбаясь Элис так, как если бы она была его лучшей ученицей. Она никогда раньше не видела, чтобы он так себя вел. Это оставило у нее странно неудобные ощущения.
— Совершенно верно, — сказал Уилберфорс. — Совершенно верно. Следы аммиака подаются в комнату. Подаются, Элис. Не просачиваются.